– Оно к чему-то там было присоединено, – сказал Матвеев. – Типа присоски. Во, а тут одно лежит разбитое.
Он не глядя передал за спину свой трофей, после чего начал доставать из агрегата осколки «яичной» скорлупы. Когда он достал последний фрагмент, то изумление присутствующих обозначилось весьма рельефно. На скорлупке лежала…
– Это же пиявка! – почти в голос воскликнули Лещинский и Савар.
Матвеев повертел на вытянутой руку скорлупу, ткнул пальцем находившейся на ней белый комок.
– Пожалуй, да, пиявка, а вернее, ее зародыш, – уточнил он. – Кажется, окаменевший.
– Смотрите, а здесь на донышке выступ есть, – сказал Матти, державший первое «яйцо».
– Точно, – подтвердил Сергей, забравший у товарища трофей. – Шпенек какой-то. Надавить?
– Я тебе надавлю! – повысил голос Феликс. – Дай сюда! Мотя, доставай оттуда еще несколько штук, да пойдем смотреть, где там вода журчит. Мы итак здесь задержались.
– А там Наташа волнуется, – стараясь сохранять серьезный вид, проронил Сергей. – Извелась, поди, девушка…
Феликс мгновенно покраснел, но совладал с собой и, не ответив на колкость, пошел вперед.
– Придурок! – на ходу буркнул Матти, устремившийся вслед за Рыбкиным и, обращаясь к нему, спросил:
– Это что же получается, они своих пиявок искусственно выращивали, так, что ли?
– Возможно, – неопределенно ответил Феликс. – Мы тут за один час столько всего интересного нашли, что на сто лет разбирать хватит.
Дальше вся группа шла молча и, по мере того, как дальняя стена становилась к ним все ближе, усиливался и шум льющейся воды. Вот только самого потока не было видно, и это обстоятельство приводило людей в недоумение. И только когда они подошли к стене вплотную, глазам открылась неглубокая ниша, искусно сделанная таким образом, что желтые плитки, которыми были стены зала, плавно уходили в глубину, создавая обман зрения.
Савар первым сунулся в нишу и, обернувшись, махнул рукой.
– Тут проход есть, идем?
Рыбкин в ответ лишь кивнул и направился вслед за канадцем. За ними потянулись и остальные.
В узком проходе было темно, и потому Феликс первым зажег свой фонарь. Его примеру последовали остальные, и при свете стал виден широкий коридор. Стены здесь были грубыми, шершавыми, скорее всего, работали местные шахтеры, которые на этом этапе не очень старались. Кроме того, ощущалась повышенная влажность, а вода конденсировалась на потолке, и потом ручейками стекала по камням, образуя на полу довольно крупные лужи.
– Блин, нас здесь захватить или перестрелять, пустяшное дело, – едва слышно произнес озирающийся по сторонам Матвеев.