М. А. Максимовичъ («Начатки Русск. Филол.» 1848), устраняетъ языкъ южно-рускій, дѣлитъ сѣверный на велико- и бѣлоруское наречія, а великоруское (или сѣверно-руское) основательно на четыре наречія: сѣверо-восточное, гдѣ окаютъ, 1) верхне-руское или новгородское, 2) нижне-руское или суздальское; южное, гдѣ акаютъ: 3) средне-руское или рязанское, и 4) московское, сдѣлавшееся общимъ или образцовымъ.
Почти все, что́ М. А. Максимовичъ говоритъ объ этомъ распредѣленіи наречій, вѣрно: онъ владѣетъ завидною способностью схватывать по немногимъ даннымъ отличительные признаки наречій и подводить ихъ подъ граматическія правила; у меня данныхъ много, есть замѣтки и образцы наречій почти всѣхъ уѣздовъ, не только каждой губерніи, я рѣдко затрудняюсь узнать, по говору, родину крестьянина, не только по четыремъ главнымъ наречіямъ, но и нѣсколько ближе или точнѣе, но я не сумѣю привести примѣтъ этихъ подъ общія граматическія правила.
1) Въ верхне-рускомъ, говоритъ М. А., господствуетъ новгородское, о́кающее, принимающее ѣ за тонкое и (какъ въ малорускомъ) и опускающее въ третьемъ лицѣ глаголовъ окончаніе на т; онъ возьме́, хо́ди, лю́би (вопреки Надеждину).
2) Нижне-руское, или суздальское, окаетъ, не ставитъ и вмѣсто ѣ, не обращаетъ окончанія родительнаго падежа аго, его въ аво, ево (?).
3) Средне-руское наречіе, продолжаетъ М. А., обращаетъ о безъ ударенія въ дебелое а, а букву г въ латинское h, какъ и въ бѣло- и малорускомъ; в остается мягкимъ, не произносится какъ ф; въ глаг. 3 л. вмѣсто тъ ставитъ ть; вмѣсто прибавочной частицы ся, употребляетъ си; вмѣсто о, въ глаголахъ, ы (мыю, крыю); но не дзекаетъ, чѣмъ отличается отъ наречія бѣлорусовъ.
4) Московское наречіе обращаетъ о безъ ударенія въ легкое а.
Здѣсь должно сдѣлать слѣдующія замѣчанія: 1) Въ новгородскомъ наречіи опущеніе тъ въ 3 л. глаголовъ не только не есть общее правило, но довольно рѣдкое, хотя и весьма замѣчательное исключеніе. 2) Въ суздальскомъ наречіи, вообще въ окончаніи прилагательныхъ, буква г произносится какъ в; напротивъ г произносятъ какъ оно пишется также въ видѣ изъятія, въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ сѣвернаго, новгородскаго говора (о чемъ будетъ говориться ниже); но признакъ этотъ, относимый М. А. Максимовичемъ къ суздальскому наречію, принадлежитъ собствено южному, рязанскому.
Противъ самаго распредѣленія этого можно только замѣтить, что здѣсь недостаетъ наречій: смоленскаго, сибирскаго, новоросійскаго, донскаго; что названія верхне-, средне- и нижнеруское сбивчивы и не совсѣмъ удобны. Впрочемъ, сибирское поименовано въ полнаречіяхъ, и, можетъ-быть, это правильнѣе.