Как ни стремился Таил закрыть падчерицу, все же немного не успел, на щеке бастарды красовался ожог со вздувшейся волдырем кожей, окруженный мелкими багровыми брызгами, переходившими на шею. И его нужно было убрать как можно скорее, иначе останется шрам, как от всех ран, полученных при использовании магии. Окончательно плюнув на все правила, я призвал свой саквояж, торопливо раскрыл все той же воздушной лианой, достал нужный фиал и щедро плеснул ей на лицо заживляющее зелье. А пока старательно размазывал его кончиком воздушной лианы, попутно занимался остальными насущными проблемами. Снимал с повизгивающих от боли оборотней заклинание огня, связывал всех в одну кучу воздушной петлей и бросал в Таила усиление регенерации. Хотя она у них благодаря магическому кокону и так на высоте.
– Ир… – Мэлин внезапно распахнула глаза и скривилась от боли. – Где?
– Здесь я, – процедил сквозь зубы, – готовлюсь тебя убивать.
– Нет, – упрямо нахмурившись, пробормотала бастарда, – он где?
– Замолчи, а то останешься уродкой, – заканчивая кастовать на нее регенерацию, пригрозил я.
Надо же, какая забота вдруг проявилась! На целый год отправили человека в ссылку, а теперь от переживаний за него бежала как ошпаренная. Странно все это, если не сказать больше.
– Ему… – Ведьмочка с усилием вырвала из мягких объятий лианы руку и разжала кулачок, в котором был зажат темный пузырек. – Ему дай.
– Что это? – непримиримо буркнул в ответ, вовсе не собираясь выполнять капризы девчонки.
– Срочно… влей… а то останется зверем.
– Где ты это взяла? И сколько влить? – Только теперь сообразив, что это какие-то ведьминские секреты, сердито прорычал я, выхватывая флакон и бросаясь к медведю.
– Всё… – еле слышно шепнула она и смолкла.
Хорошо, что я теперь когтист, пытаясь спрятать за ядовитой усмешкой тревогу, ухмылялся я, разжимая оборотню зубы и вливая в пасть содержимое флакона. Пахнуло волчанкой, синецветом, можжевельником и еще чем-то неуловимо знакомым. Догадка показалась невероятной, но я все же вернулся к саквояжу и проверил пузырьки. Так и есть, флакон волчанки неполон, хотя я ею ни разу не пользовался.
– И когда только успела сделать зелье? – Мне снова не удалось сдержаться, чтобы не усилить заклятие невозмутимости.
– Еще ночью, – выдохнула она виновато.
– А чем усиливала?
– Ведьминским наговором… Ир, я теперь некрасивая стала?
– Ты полагаешь, что до этого была писаной красавицей? – искренне удивился я.
– Злой ты.
– Теперь – да. А вот ты сейчас наказана, и я с тобой не разговариваю.
– Нельзя было ждать. Он же знал, что после того, как снимут ошейник, ему три дня нельзя возвращаться в звериный облик, иначе наказание задушит, – затараторила, торопясь оправдаться, бастарда, и меня порадовало, что она больше не морщилась. Значит, мое снадобье уже действует, залечивая и одновременно снимая боль. – Я же боялась, что он побежит в таком виде в Черуну, и смешала настойки, пока вы разговаривали. Оно простое, это зелье, всего четыре травы, и две можно заменять. Главные – волчанка и зверобой.