Чувствуя под ногами твердую почву своей «волновой системы элементов», Тунгусов уверенно бросился в эту новую фазу исканий. Все средства современной физики и радиотехники бросил он в бой, стремясь усилить мощность новых лучей. И снова вычислял, рассчитывал, чертил…
Приемы и методы ультракоротковолновой радиотехники оказались теперь почти негодными: они позволяли управлять волнами длиной от десяти метров до одного сантиметра, а тут, как показывали расчеты, волны измерялись тысячными долями микрона! Количество переходило в качество: колоссальная частота колебаний подчинялась иным законам. Радиотехника отчасти уступала место оптике, потому что эти микроволны были близки к волнам света и во многом вели себя по законам светового луча. Но все-таки по своей природе это были электромагнитные волны, и Тунгусов не сомневался, что сумеет овладеть ими.
Увлеченный работой, он остро чувствовал нехватку времени. Институт поглощал весь день, для «идей» оставались крохи. Он взял отпуск, заперся дома, никого не принимал и часто даже не отвечал на телефонные звонки, заставляя «беседовать» своего неутомимого автоматического секретаря. Смена дня и ночи потеряла для Тунгусова всякий смысл. Он ложился спать, когда чувствовал, что веки смыкаются независимо от его воли, а голова полна тумана и усталости. Через шесть-семь часов он уже пробуждался, вскакивал и, если в этот момент не стояла глубокая ночь, в какой-то степени приобщался к внешнему миру.
Медленно открывалась дверь, и «внешний мир» этот в образе соседки тети Паши, добрейшего существа, неопределенно солидного возраста, как бы вливался в комнату. Нагруженная посудой, она входила, пятясь задом и потом неторопливо поворачиваясь перед аккуратно закрытой дверью.
Смешное и трогательное это было существо. Маленького росточка, но объемистая, вся какая-то бесформенная и мягкая, обвязанная теплыми платками, всегда в валенках, она, однако, деятельно выполняла массу всяких общеквартирных функций, и жильцы единодушно считали ее «главной хозяйкой»
Тунгусов шутливо называл тетю Пашу «кормилицей», потому что ей он доверил заботу о своем питании. Это был мудрый шаг, предпринятый, если внимательно разобраться, не столько Тунгусовым, сколько самой тетей Пашей, и при том из самых альтруистических побуждений. Она с таким вниманием и любовью исполняла свои обязанности, словно заботилась о родном ей человеке. И кто знает, что сталось бы с Николаем, если бы не прекратились его постоянные недоедания, сухомятка, случайные столовки. Вечно увлеченный своими идеями и работой, он никогда не вспоминал об еде, пока не чувствовал, что валится с ног от голода. Так он понемногу отвыкал есть, заметно худел, слабел, и только настойчивое вмешательство тети Паши вернуло ему природную крепость.