Жоан не знал, было ли это преступление совершено по инициативе дона Микелетто, как тому хотелось представить это дело, или за всем этим стоял Цезарь Борджиа. Он чувствовал, что во всей этой интриге очень высокого полета его всего лишь использовали в качестве орудия, а потому не переставал изумляться, что дон Микелетто все еще не отнял у него жизнь.
– Несмотря ни на что, Цезарь не может унаследовать Гандийское герцогство, поскольку у Хуана есть дети в Испании, – сказал Жоан, чтобы скрыть свои мысли.
– В благородных титулах у него недостатка не будет, не волнуйтесь. Его отец добьется их для него так же, как добился епископского и кардинальского сана.
Понтифик разрывался между периодами набожности и благочестия и моментами, когда начинал требовать найти убийцу сына. Но никто из политических противников каталонцев не попал под горячую руку. Также не стали искать того несчастного, который послужил бы козлом отпущения и под пытками признался бы в преступлении. Папа был расположен к всепрощению и хотел найти или настоящего виновного, или никого. Дон Микелетто выдержал сильное давление тех сил, которые взывали к мести и публичному наказанию виновного, и через несколько месяцев признал, что не смог найти его.
Подобная позиция в глазах Жоана делала честь этому особенному человеку, придерживавшемуся странных моральных принципов и называвшему самого себя сукиным сыном. И также делала честь Папе, потерявшемуся в своих исканиях, испытывавшему страх перед Господом и одновременно желавшему безгрешной жизни, которую он был не в состоянии вести.
– Запомните это, – сказал Никколо, когда узнал, что виновный не был найден. – Это смирение Папы ни к чему хорошему не приведет. Если каталонцы не разделаются со своими врагами сейчас, когда они могут это сделать, тогда враги покончат с ними. Истинный правитель не должен быть милосердным.
В один прекрасный день Жоан увидел Анну, спустившуюся в лавку с тем присущим ей неповторимым изяществом, по которому он так тосковал.
– Пожалуйста, одолжите мне мужа всего на несколько минут, – попросила она посетителя, с которым беседовал Жоан, и мило улыбнулась ему. В ответ его губы растянулись в улыбке и он поклонился ей.
У Жоана защемило сердце.
– Он весь ваш. Я с удовольствием подожду его.
Анна взяла Жоана за руку и повела в подсобное помещение.
– У меня начались месячные! – воскликнула она радостно. – С большой задержкой, но они начались!
– Вы не ошиблись, это точно? – спросил он, недоверчиво глядя на нее.
Она кивнула. Казалось, счастье не умещалось у нее в груди, и Анна улыбалась и плакала одновременно.