– Франсина спасла нас от чумы! – сказала Анна, выглянув в окно. – Спасибо!
– Спасибо, Франсина! – подхватил Жоан. Как же он хотел обнять ее в последний раз, чтобы выразить всю свою признательность и нежность, но это было невозможно. Поэтому он лишь повторил: – Спасибо.
– Франсина невиновна! – сказал Абдулла вполголоса, а подмастерья повторили его слова громкими возгласами.
Не только Жоан и Анна считали себя должниками Франсины, но и юные подмастерья, которые провели в книжной лавке самые жуткие дни эпидемии чумы под присмотром Абдуллы. Многие из соседей, которые знали о событиях, происшедших в книжной лавке, тоже шумно приветствовали Франсину, которая, посмотрев вверх на Жоана и Анну со слезами на глазах, улыбнулась им слабой благодарной улыбкой. Анна не смогла сдержать рыданий.
За Франсиной, тоже связанная с ней веревкой и с погасшей свечой в руках, опустив голову, шла еще одна женщина в таком же санбенито и остроконечном колпаке. За ней следовала четвертая «ведьма», облаченная в такие же одежды, что и предыдущие, но, в отличие от них, восседавшая на ослике, ведомом солдатом, и привязанная к палкам, укрепленным на седле и поддерживавшим ее в вертикальном положении. Она умерла еще в тюрьме, вполне возможно, вследствие пыток. Неприятный вид и запах, исходивший от нее, свидетельствовали о том, что этому трупу был уже не один день.
– Они не прощают даже мертвых, – прошептала Анна.
– Вы прекрасно знаете, что некоторых людей судили спустя годы после их кончины, – подтвердил Жоан. – И выкапывали их тела, чтобы сжечь на костре.
За осликом и его жуткой всадницей шел монах с крестом в руках, а на небольшом от них расстоянии под барабанный бой маршировали солдаты. За военными снова шла процессия монахов с глубоко надвинутыми на лицо капюшонами, которые распевали псалмы, а замыкала шествие группа читавших молитвы людей в черном. Это были члены братства Смерти, которые всегда сопровождали преступников на казнь. Возбужденная толпа любопытных, с нетерпением ожидавшая представления, замыкала шествие.
Жоан посмотрел на супругу, которая с мокрыми от слез глазами наблюдала из окна за веселой толпой простолюдинов, и взял ее руки в свои. Анна всхлипнула и приникла к груди мужа.
– Пойдем, – сказала Анна после паузы. – Это будет ужасно, но мы не оставим ее одну.
118
Жоан, Анна, Мария и Педро присоединились к людям, которые толпились в конце процессии, направлявшейся в сторону Королевской площади, где и должно было совершиться аутодафе.
Как и ранее в подобных случаях, инквизиция приказала соорудить на этой площади – самой известной в городе – три возвышения, опиравшиеся на стены Святой Агеды, церкви королевского дворца. На площади яблоку негде было упасть, а улыбающиеся, радующиеся предстоящему зрелищу люди продолжали прибывать, поэтому солдаты огородили трибуны, изолировав их от народа. Семья Серра, не обращая внимания на протесты некоторых зрителей, решительно прошла вперед, туда, где подмастерья и мастеровые книжной лавки, среди которых находились дети Марии, Андреу и Марти, держали им место. Жоан и Анна, взявшись за руки, встали рядом с Абдуллой.