Несамостоятельность, подчиненную роль Молотова во всем, в том числе и в проведении репрессий, очень точно подметил Осип Мандельштам в своем знаменитом стихотворении о «кремлевском горце» — Сталине:
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей,
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
По свидетельству вдовы поэта Надежды Яковлевны Мандельштам, «тонкую шею О. М. приметил у Молотова — она торчала из воротничка, увенчанная маленькой головкой. “Как у кота”, — сказал О. М., показывая мне портрет».
Вячеслав Михайлович почти никогда не возражал Иосифу Виссарионовичу. Это его свойство отразилось в устном шуточном рассказе Булгакова, записанном Еленой Сергеевной. Речь в нем идет о воображаемом посещении Сталиным и другими членами Политбюро оперы Шостаковича «Леди Макбет Мценского уезда», вызвавшем статью «Сумбур вместо музыки» в «Правде» с резкой критикой творчества композитора. В этой фантастической сценке Молотов представлен в довольно жалком ви- . де, о чем свидетельствует следующий диалог:
«Сталин. Я не люблю давить на чужие мнения, я не буду говорить, что, по-моему, это какофония, сумбур в музыке, а попрошу товарищей высказать совершенно самостоятельно свои мнения. Ворошилов, ты самый старший, говори, что ты думаешь про эту музыку?
Ворошилов. Так что, вашество, я думаю, что это сумбур.
Сталин. Садись со мной рядом, Клим, садись. Ну а ты, Молотов, что ты думаешь?
Молотов. Я, в-ваше в-величество, д-думаю, что это к-какофония.
Сталин. Ну, ладно, ладно, пошел уж заикаться, слышу! Садись здесь около Клима. Ну а что думает наш сионист по этому поводу?
Каганович. Я так считаю, ваше величество, что это и какофония и сумбур вместе!»
Молотов Шостаковича ценил не слишком высоко и говорил Чуеву о Дмитрии Дмитриевиче: «Он человек небольшого калибра... Его можно считать крупным в своей области... А что у него хорошего? По-моему, только песня “Нас утро встречает прохладой...”. Хорошая. Слава богу, слова тоже хорошие (автор этих «хороших слов» Борис Корнилов был расстрелян в 1938 году. — Б. С), мотив хороший, бодрый... А большие вещи... Мы со Сталиным смотрели его оперу “Катерина Измайлова” (так позднее назвали оперу «Леди Макбет Мценского уезда». — Б. С.). Плохая. Лет десять назад (разговор происходил в 1980 году. — Б. С.) ее снова стали поднимать, раздувать — гениально и прочее, куски показывать по телевидению. Чепуха какая-то! Хотя и не очень деградировали музыкальные критики... Запоминающегося чего-то — нет. Ну какая-то торжественная увертюра... Не оставляет выдающегося впечатления. Бетховена я признаю. Боевая, поднимающая дух музыка... Чайковского я не люблю, сказать точно».