– Это смотря куда нас выведет мой брат Ольбард. – Трувор опустился на соседнюю скамью. – Здесь тоже земли народа, поклоняющегося пророку ущербной луны, и обитатели их, как ты мог заметить, довольно воинственны.
– Плевать! – философски отозвался я. – Лишь бы добраться до суши. Врагов можно убивать. В отличие от морской пучины.
– Вот это верно! – поддержал меня Медвежонок. – Врагов можно убить, богов – улестить, колдовство победить другим колдовством. Главное, чтобы твоя удача была сильна. А среди нас столько удачливых людей! Вот я, например…
Тут сверху раздался крик Скиди. Я не разобрал, что он кричал, но Трувор моментально вскочил, а Свартхёвди добродушно проворчал:
– Накликали. Видишь, Ульф, как велика твоя удача: хотел быть поближе к земле – и вот она уже рядом.
– С чего ты взял? – поинтересовался я.
– А откуда, по-твоему, взялись эти жалкие лодчонки? – усмехнулся Медвежонок и вразвалочку двинулся к корме. Там, в общественном ящике, хранилось наше оружие.
Я не последовал за ним, потому что зычный голос ярла скомандовал:
– На весла!
А поскольку во время шторма грести мне, в силу природной хлипкости, не доверили, то сейчас, несомненно, настала моя очередь.
Впрочем, весло я держал недолго. Через десять минут меня сменил Медвежонок, а я направился вооружаться.
Как и ожидалось, моя боевая экипировка была в полном порядке. Слой жира-смазки на металле, как следует просмоленный мешок и герметичный «оружейный ящик» позаботились о том, чтобы ни одна капля влаги не коснулась драгоценного железа. Правда, я потерял щит: забрало море. Но будем считать это жертвой Эгиру. Обойдусь.
Облачившись, я вернулся на скамью, повесил на борт щит (чужой, но лучше, чем никакого) и тоже взялся за весло. Взялся как следует, потому что там, впереди, шел бой. Какой-то кнорр отбивался от кораблей неизвестных мне аборигенов. Арабов, надо полагать, потому что здесь территориальные воды африканских сарацин – поклонников «пророка ущербной луны», как поэтично выразился Трувор. А если по-простому – мусульман. Как называлось их здешнее государство, я не знал. Да и какое мне дело до названия! И так понятно, что они – враги. Потому что друзей у нас тут нет и быть не может. Да и в дальнейшем не появится. Для норманов все ненорманское население делится на две категории. Добычу, которую надо взять живьем, и прочих, кого следует убить.
Впрочем, аналогичным образом рассуждают здесь почти все «цивилизованные» народы, так что мировоззрение Детей Одина вполне укладывается в общую парадигму. Другое дело, что мы храбрее и сражаемся лучше, чем другие.