– Да, Изабелла.
– Что же? – она игриво смотрела на него, жмурясь на солнце. – Знаю, что-то хорошее, ведь плохого я не слышала с того самого дня.
– И больше никогда не услышишь, потому что я… – Можер стал задыхаться, слова не шли с губ. – Давай присядем.
Он сел первым, а ее, несмотря на протест, усадил на колени.
– Можер, здесь же церковь! Святотатство…
– Плевать! Рено простит нам, Бог тоже.
Изабелла засмеялась, погладив его шрам на щеке.
– Нет, ты неисправим. Истинный норманн, для тебя нет ничего святого.
– Есть, Изабо. Это ты и…
Она молча ждала, улыбаясь, бегая взглядом по его глазам.
– …наша любовь, – выдохнул нормандец.
– Можер… – ее глаза так и сияли из-под густых, чуть загнутых кверху ресниц, – ты никогда не говорил, что любишь меня.
– Но что не люблю, тоже не говорил.
– Значит… это правда?
– Как и то, что я произношу это слово впервые.
Она обвила руками его шею:
– И ни одна женщина не слышала его от тебя?
– Нет, Изабо.
– Это так? Ты не обманываешь меня?
– Клянусь тебе!
– Любимый мой!.. – Изабелла еще крепче обняла нормандца и страстно приникла к нему теплыми, чуть влажными губами. Потом, торопливо отстранившись и со смущенной улыбкой оглядевшись по сторонам, испуганно зашептала: – Мы сошли с ума! Ведь я в монашеском одеянии! О, небеса! Монахиня целуется прилюдно, да еще и чуть ли не в храме Божьем! Можер, давай скорее уйдем отсюда, ведь если увидят… что скажут обо мне?
– Тебя смущают твои одежды? Так сними их.
– И остаться голой? Не лучше ли снять их в твоих покоях?
И оба, рассмеявшись, чуть не бегом устремились к дворцу.
Глава 19
Тайна зеленого платья
В комнате было тепло. Лежа поверх покрывала, Изабелла разглядывала шрамы на шее Можера и – не длинный, но глубокий – на щеке.
Они говорили о своей любви. О чем еще можно было рассуждать в постели? Вспоминали всё: от появления нормандца с монахом у ворот монастыря до сего дня. Изабелла казалась безмятежной; она ничего больше не желала, найдя наконец свое маленькое женское счастье, и довольно улыбалась, глядя на спокойное лицо возлюбленного и слыша его дыхание. Вдруг ее обуяла неясная тревога: складки собрались на лбу у нормандца и задумчивым стал взгляд. И вот он – сакраментальный вопрос; другого не придумала еще ни одна женщина с того времени, как люди научились говорить:
– О чем ты думаешь?
В иное время Можер рассмеялся бы, не преминув отпустить колкость или остроту по этому поводу, отлично зная, что в таких случаях ждут не менее традиционного ответа: «О тебе». Но сейчас промолчал. Потом сказал:
– О том, что ждет нас с тобой.
Ему казалось, это должно ее встревожить и заставить задуматься о будущем. В самом деле, что же дальше? Что ожидает ее, когда он уедет, а ведь случится это очень скоро… Но она и бровью не повела. Спокойно, словно речь шла о чем-то незначимом, спросила: