– Я буду помнить о тебе… моя королева.
– Твой образ навсегда останется со мной, любимый…
– Ты говоришь так, будто прощаешься.
Ее улыбка медленно затухла, губы сложились в тонкую линию.
– Больше ты не приедешь ко мне. Это наше последнее свидание…
– Не говори так, я никогда не…
Она закрыла ему рот рукой и возбужденно заговорила:
– Хочешь, останься у меня… поедешь завтра утром. Но я не принуждаю, лишь спрашиваю…
Но взгляд погас, упав вниз, сопровождаемый вздохом. В его глазах читался ответ, ставший для нее приговором. И она уже не удивилась, лишь горько улыбнулась, услышав:
– Нет, Эмма. Карл рядом, меня это выводит из равновесия. Я не воюю против него, но чувствую, мы становимся врагами. Король подарил тебе Дижон; уезжай отсюда. Не скоро прекратится грызня из-за Лана. Это город новых королей, тебя попросту растопчут.
– Меня уже растоптали, – тихо произнесла Эмма и замолчала.
Подняв ей голову за подбородок, Можер увидел ползущую по щеке слезу. Смахнул ее. Она схватила его ладонь и приникла к ней губами.
– Можер… я никогда тебя не забуду. Ты моя единственная, настоящая любовь. Я никого не любила так, как тебя…
Нормандец поглядел в окно. Старый Гийом стоял у его лошади и глядел, как она жует траву. На дворе быстро темнело. Недоумевая, Можер взглянул на небо: по нему грозно и неумолимо, будто орда сарацин, ползли на запад одна за другой клубящиеся, черные тучи.
– Мне пора, Эмма.
– Я знаю… – обреченно промолвила она.
– Прощай. Мы еще увидимся.
Она подняла на него глаза, в которых уже не было ничего земного. И, обвивая ему шею руками и даря поцелуй, она произнесла свои последние слова. Слова, с которыми, казалось, отлетает ее душа:
– Прощай, моя любовь…
Оставшись одна, Эмма долго смотрела в грозовое небо. Она не желала уже ничего, не мечтала ни о чем и не замечала слез, струящихся по щекам. Печальным взором она словно старалась проникнуть сквозь толщу облаков, увидеть, что там, за ними, в недосягаемой выси, куда уже стремилась ее истерзанная душа. Но они не выдавали своих тайн, только безмолвно надвигались на нее, все больше чернея. Наконец она медленно повернулась… и пошла. Какие-то люди шли мимо нее, глядя с удивлением на эту изможденную, уставшую женщину с безжизненным лицом. Не видя никого из них, она равнодушно шагала по полутемным коридорам, будто сомнамбула – без чувств, без мыслей, устремленная к какой-то цели, не ведомой никому, лишь ей одной и Господу Богу. Проходя, люди оглядывались, молча пожимали плечами и шли себе дальше, тут же забыв об этой женщине, которая была когда-то королевой, а теперь, всеми покинутая, стала похожа на призрак, безмолвно бродящий по ранее оживленным, а ныне тихим, унылым коридорам.