, манихей
[15] или павликианин
[16], а как безбожник, человек, не верящий ни во что! Тебя вовлекли в какую-то секту, Можер? Ты связался с еретиками, и они учат тебя не верить в Бога?
– Как можно верить в то, чего никто никогда не видел? – ответил на это Можер, вспоминая уроки монаха Рено. – Чего не было, нет и никогда не может быть! Все это создано человеческим воображением как легенда, миф, красивая сказка для слабых духом! Люди не хотят думать и отдают попам свои последние сбережения, да и себя в придачу, ведь, опутанный ложью, человек становится рабом того, кто эту ложь проповедует. В данном случае – церкви!
Аббатиса устало опустила взгляд и тяжело вздохнула. Потом, подняв голову, медленно и поочередно оглядела иконы с изображениями святых, о жизни которых она только что так самозабвенно рассказывала своему дорогому, увы, не понимающему ее родственнику. Выходит, все ее благочестивые намерения воздействовать на его душу были напрасны?
– А лики святых? – негромко спросила она, переводя взгляд на Можера. – Ужели ты и им не веришь?
Нормандец пробежал глазами галерею портретов и резюмировал:
– Если они и в самом деле существовали, то всю эту шайку я назову не иначе как сборищем остолопов.
Аббатиса покачнулась. Можер бережно поддержал ее под руки.
– Что с вами, тетушка?
– Ничего, – медленно, чуть слышно прошептала мать Анна.
– Да ведь вы чуть не грохнулись в обморок, дьявол меня забери!
Трясущимися руками аббатиса стала шарить у себя на груди, пытаясь схватить распятие.
– Оставьте вы в покое вашу деревяшку, – взял ее за руки Можер, – ничего, кроме лишнего волнения, она вам не принесет. Пойдемте лучше в приемную, там отдохнете и успокоитесь, а потом я изложу суть дела. Ведь вы, надеюсь, не откажете внучатому племяннику в его маленькой просьбе?
– Ах, мне теперь уже все равно, – устало пролепетала аббатиса, бледнея на глазах. И вдруг промолвила, вся оцепенев: – Мне кажется, я попала в объятия сатаны, и он теперь уже не отпустит меня, невзирая на мои молитвы…
– Отпустит, матушка, и притом непременно, – широко улыбнулся Можер, – но для этого нам с вами надо пройти в комнату для гостей. Там он станет бессилен.
Аббатиса тяжело подняла на него из-под старческих век блеснувший надеждой взгляд:
– Ты уверен в этом?
– Уверен ли я? Конечно, черт побери!
Аббатиса снова потянулась за распятием.
– Вот ведь привычка, – усмехнулся Можер, снимая цепь с ее шеи и вкладывая распятие ей в руку. – Чуть помянут нечистого – сразу за крест! Ну ладно, ладно, вот вам ваш амулет, осеняйте себя знамением, а то и в самом деле бесы утащат вашу душу в ад.