Что же до собственных планов, то с ними, вероятно, придется повременить. А намерения у Адальберона были вновь предательскими. Гуго на троне временно, так он решил, ни о какой новой династии и не помышляя, а мечтая в самом скором времени передать корону германскому императору, сместив Гуго и забыв о его сыне. Но карта выпала другая. Жив еще один Каролинг, которому ничего не стоит забыть присягу и стать врагом империи, как и его предшественники. Здесь и пригодятся Капетинги. Пусть столкнутся лбами два быка; от искр, высеченных их рогами, загорится костер, в пламени которого Адальберон, а за ним и империя погреют руки, ведь победившего, но порядком ослабевшего всегда легче растоптать. Так Адальберон и доложит Феофано, пусть та поразмыслит, а пока…
Архиепископ поднялся, сошел вниз, медленно миновав ступени, и стал напротив короля, вперив в него немигающие, слезящиеся уже от старости глаза.
– Считаю желание твое законным, Капет. В конце концов так поступали многие монархи, в частности последние Каролинги, обеспечивая незыблемость династии и будущее государства. Народ при этом твердо усвоит, что к старым временам возврата уже не будет. Не так ли?
И Адальберон довольно заулыбался. Потом прибавил:
– Что же касается двойного коронования, то Бог простит мне этот грех, ибо он во имя справедливости и во славу церкви Христовой.
– Давно бы так, ваше преосвященство, – промолвил Гуго. – Теперь я могу с легким сердцем отправляться рубить головы сыновьям пророка.
Архиепископу вспомнилась коронация Оттона на Рождество 983 года. И он сказал:
– Мы коронуем вашего сына в день Рождества Христова.
– Только так мне удастся закрепить престол за своими наследниками и не допустить новых перевыборов короля, – ответил Гуго.
25 декабря 987 года в присутствии всей знати королевства сын Гуго Капета Роберт был коронован архиепископом Адальбероном в Орлеане, в соборе Святого Креста.
Но король не выступил в поход. Маркграф Борель прислал новую весть: внезапно наступившие холода заставили мусульман отойти. Они едва успели: залив стремительно сковало льдом. Но они вернутся, липучие приспешники сатаны. Черноголовая орда вновь хлынет на побережье не раньше весны.
Узнав, что поход откладывается, Можер искренне огорчился. Рено, держа в руке и разглядывая на свет бокал с вином цвета оранжевого сапфира, глубокомысленно изрек по этому поводу:
– Королю бы следовало быть умнее. Не настолько прочна его власть, чтобы отправляться в такие путешествия самому. Но коли уж он решился, ему не мешало бы при этом заручиться вассальной присягой испанца, дабы тот впоследствии не забыл об оказанной ему услуге.