В течение трехсот пятидесяти лет евреи имели право хоронить своих близких только здесь. Пустых участков практически не осталось, а Тора запрещала перемещать мертвые тела. В результате сюда привозили землю и продолжали хоронить мертвых, слой за слоем, при этом неуклонно соблюдая предписание Талмуда – оставлять между телами не менее шести ладоней земли. Со временем слоев стало двенадцать – каждый почти в шестьдесят сантиметров. Кладбище перестало быть действующим в 1787 году. «Интересно, сколько надгробных камней исчезло, развалилось или было уничтожено, скольких людей забыли?» – подумал Захария.
Неожиданно перед ним возникла сюрреалистическая картина.
Благодаря густой листве ясеней на кладбище царили тени. Саймон видел перед собой тяжелые надгробные камни, стоящие прямо или клонившиеся к земле, большинство со скульптурами и надписями, сообщавшими имя похороненного человека, его семейное положение и профессию. Захарию поразила великолепная работа художников и резчиков по камню. Повсюду были удивительные изображения – древо жизни, семисвечник, виноградные гроздья, животные… Некоторые надписи ему удалось прочитать, другие от времени стали совершенно неразборчивыми. Тут и там попадались прямоугольные могилы с высокими сторонами, фронтонами и двускатной крышей, похожие на могилу его отца в Австрии. Кладбища считались священными местами, где мертвые ждали воскрешения. Вот почему их нельзя было закрывать.
Посыпанная гравием дорожка, заросшая по бокам густой травой, вилась между надгробными плитами, и в самых разных местах Саймон заметил видеокамеры. Сейчас за высокими стенами на кладбище никого не было.
– Вандализм до сих пор не прекратился? – спросил австриец у мэра.
– Изредка такие вещи случаются, – вздохнул тот. – Однако камеры отпугивают большинство хулиганов. Мы очень ценим, что вы обеспечиваете нас средствами для их содержания.
Захария кивнул в ответ.
– Трупы животных, которые бросают через стену, мы хороним вон там, в дальнем углу, – добавил его спутник.
После того как мертвые прикоснулись к освященной земле, они не могли ее покидать – будь то люди или животные. Саймона радовало, что местная община соблюдает законы Талмуда. Венские евреи больше не придерживались его строгих правил: прогрессивные идеи постепенно ослабили когда-то строгую ортодоксальную общину. Именно по этой причине Захария чаще всего молился в маленькой синагоге в своем поместье.
– Я попросил служителя у ворот прийти пораньше, – сказал мэр. – Посетителей начнут пускать только через два часа.
Вокруг никого не было. Саймону понравился прием, который ему здесь оказали, однако он понимал, что все это делается для того, чтобы он открыл свою чековую книжку. Мэр не знал, зачем он приехал, но постарался по максимуму использовать представившийся шанс.