«Марк Кросс», – сказал мужчина, протягивая ему руку.
«Я…»
«Раввин Берлингер, я знаю. Я пришел с вами поговорить. Мне сказали, что вам можно доверять».
– Так мы познакомились, – продолжал Берлингер. – С тех пор мы с Марком стали близкими друзьями, и так продолжалось до самой его смерти. К сожалению, в последующие десятилетия мы редко встречались, но регулярно переписывались. Я бы приехал на его похороны, но коммунисты запрещали евреям покидать страну.
Том протянул руку и взял со стола ключ.
– Он не открыл дверь.
– Конечно, нет. На двери сейчас новый замок, который поставили после того, как несколько лет назад ремонтировали чердак. Мы придерживаемся старого стиля только для сохранения внешнего вида. Однако на чердаке нет ничего важного.
Саган уловил то, что осталось невысказанным.
– Но прежде что-то было, – заметил он.
Берлингер кивнул.
– Мы хранили там старые документы, но теперь все они под землей, на кладбище. – Раввин встал. – Я вам покажу.
Однако Том еще не был готов уйти и указал на ключ.
– На нем какие-то отметки. Вы знаете, что они означают? – спросил он старика.
Тот кивнул.
– Но вы даже не посмотрели на ключ! – удивился репортер.
– В этом нет необходимости, мистер Саган. Я сам его сделал и оставил на нем отметки. Я точно знаю, что они означают.
Том был потрясен.
– И только из-за того, что вы обладаете этим бесценным ключом, вы не оказались в полиции, – добавил его собеседник.
Захария последовал за мэром из Староновой синагоги, и они вышли на улицу, ведущую, как он знал, в зал для церемоний. В прошлом здание, построенное в неороманском стиле, служило моргом местного похоронного бюро, а теперь там открыли музей погребальных обрядов. Саймон знал о древних традициях Пражского погребального общества, созданного в середине шестнадцатого века, чтобы обеспечивать живым достойное прощание с мертвыми.
Они с мэром молились пятнадцать минут. Во время предыдущих встреч Захарии не приходило в голову, что градоначальник – настолько набожный человек. Он казался австрийцу прагматичным, о чем свидетельствовала сумма, которую тот сумел получить всего лишь за возможность осмотреть место, где хранились старые документы. Конечно, Саймон не слишком надеялся, что узнает нечто полезное, но ему стало любопытно. В Вене не было освященной земли: книги и документы просто хоронили на одном из нескольких еврейских кладбищ.
Здесь все было иначе.
За железными воротами рядом со зданием музея начиналась аллея, ведущая на кладбище. У ворот стоял служитель в форме. Мэр сказал Захарии, что здесь находится выход с кладбища, а вход расположен в квартале отсюда. Никто не стал останавливать главу города, и они, миновав ворота, пошли дальше. Так Саймон оказался в одном из самых священных мест мира. На площади, не превосходящей одиннадцать тысяч квадратных метров, было похоронено сто тысяч человек. Их могилы скрывала густая трава, поэтому надгробные камни стояли очень близко друг к другу и под самыми неожиданными углами, словно после землетрясения.