Обычно ему доставляло удовольствие доводить ее. Но вчера вечером… вчера вечером в ее взгляде не было высокомерия, которым она обычно прикрывалась, как щитом. Ее взгляд был беззащитным. Ему даже стало тошно от того, что он нападал, а она не давала сдачи.
Это убило весь интерес от игры.
Том не собирался задумываться над необъяснимым сексуальным притяжением, которое вспыхнуло, когда он к ней прикоснулся. Она явно была так же потрясена, как и он. Он готов был поставить чертов миллион долларов, что Беверли Андерсон ни разу в жизни не испытывала оргазм. Господи.
Скрипнула дверь на веранду.
— Том?
Он обернулся и разглядел смутный силуэт Бев через сетку двери.
— Выходи на веранду. Налей себе чай.
— Я уже.
Она вцепилась в чашку, словно в спасательный круг.
— Ты похожа на монахиню. Это монахини надевают в кровать?
Бев наградила его слабой улыбкой. Он заметил, что ее глаза опухли, но улыбка казалась искренней.
— Я не знаю, что монахини надевают в кровать, Том. Но это вполне приличный халат и тапочки, — она взглянула на его поношенную футболку и джинсы. — Не тебе говорить о выборе одежды.
— Мне удобно. Здесь не на кого производить впечатление.
Бев шагнула на веранду, так сильно сжимая чашку, что он испугался, как бы та не треснула.
— Расслабься, Бев. Садись на крыльцо и посмотри на мир. Давай-ка поглядим, чем занимаются мои соседи сегодня утром.
Она помедлила.
— Я посижу в кресле-качалке…
— Нет, сядь на крыльцо.
— Почему ты так любишь командовать?
— Почему ты такая упрямая?
Бев хохотнула.
— Я? Я упрямая? Это ты самый упрямый человек, которого я…
— Это другое, — сказал он. — Качалка. Есть что-то в том, чтобы сидеть на крыльце. Это просто лучше. Попробуй.
— Я слишком старая. Не думаю, что мои колени это вынесут.
— Бога ради, Бев. Ты не настолько старая. Под шестьдесят — это не старость. Старость — это девяносто пять. Мне шестьдесят два, и я еще живчик.
Она отказывалась смотреть ему в глаза.
— Я тебе помогу. Обещаю, — Том не имел ни малейшего понятия, почему так настойчиво уговаривает Бев сесть на крыльцо, но почему-то это казалось важным. Он встал и протянул ей руку. — Давай же.
Она смотрела на его руку, наверное, секунд шестьдесят. Оба не шевелились. Наконец она отставила чашку и протянула ему обе руки. Мягкие руки с идеальным маникюром. Маленькие бледные пальчики утонули в его темной загрубевшей ладони.
— Садись.
Том потянул ее вниз.
Она поджала губы, но последовала за ним. Он заставил ее спуститься на три ступеньки, и они оба сели. Бев надежно завернулась в халат. Два пушистых тапочка торчали рядышком из-под подола ее розовой сорочки.