Утром Нур-ад-дин, как обычно, понес зуннар на рынок. Он присел на скамью перед одной из лавок и начал разговаривать с сыновьями купцов, одолела его дремота, и заснул юноша на скамье перед лавкой, накрыв лицо платком и удерживая концы его в руках. В это время шел по рынку тот самый франк в сопровождении еще семи франков и увидел Нур-ад-дина. Франк сел подле Нур-ад-дина и стал вертеть в руке платок. Юноша проснулся и увидел перед собой того самого человека, которого описывала возлюбленная. Он закричал на франка, а тот спросил: «Почему ты на нас кричишь? Разве мы у тебя что-нибудь взяли?» — «Клянусь Аллахом, о проклятый, — ответил купеческий сын, — если бы ты у меня что-нибудь взял, я бы, наверное, отвел тебя к вали!» И тогда франк сказал ему: «О мусульманин, заклинаю тебя твоей верой и тем, что ты исповедуешь, расскажи мне, откуда у тебя этот платок». — «Это работа моей матушки, она сделала его для меня своей рукой», — ответил Нур-ад-дин. «Продашь ли ты мне его и возьмешь ли от меня его цену?» — спросил франк. Юноша воскликнул: «Клянусь Аллахом, о проклятый, я не продам его ни тебе, ни кому-нибудь другому! Моя мать сделала его только на мое имя и не станет делать другого». — «Продай его мне, и я дам тебе его цену сейчас же — пятьсот динаров, и пусть та, кто его сделала, сделает тебе другой, еще лучше этого», — сказал франк. — «Я никогда не продам его». — «О господин мой, а ты не продашь его за шестьсот динаров чистым золотом?» И он до тех пор прибавлял сотню за сотней, пока не довел цену до девятисот динаров, но Нур-ад-дин сказал ему: «Аллах поможет мне и без продажи платка! Я никогда не продам его ни за две тысячи динаров, ни за большие деньги!»
Франк продолжал соблазнять Нур-ад-дина деньгами, пока не довел цену платка до тысячи динаров, и тогда некоторые из присутствующих купцов сказали: «Мы продали тебе этот платок, давай за него деньги!» А юноша воскликнул: «Я не продам его, клянусь Аллахом!» И один из купцов сказал: «Знай, о дитя мое, что этому платку цена — сто динаров, даже если она станет большой и найдется на него охотник, а этот франк дал за него тысячу динаров сразу, так что твоя прибыль — девятьсот динаров. Какой же ты хочешь прибыли больше, чем эта? Мое мнение, что тебе следует продать платок и взять тысячу динаров. Скажи той, кто тебе его сделала, чтобы сделала тебе другой или еще лучше, а сам наживи тысячу динаров с этого проклятого франка, врага веры».
Нур-ад-дин застыдился купцов и продал франку платок за тысячу динаров, и хотел пойти к своей Мариам, чтобы обрадовать ее вестью о том, какое дело было с франком, но франк сказал: «О собрание купцов, задержите Нур-ад-дина, — вы с ним мои гости сегодня вечером. У меня есть бочонок румийского вина, из выдержанных вин, и жирный барашек, и плоды, свежие и сухие, и цветы, и вы возвеселите нас в сегодняшний вечер. Пусть же ни один из вас не остается сзади». — «О Нур-ад-дин, — сказали купцы, — мы желаем, чтобы ты был с нами в вечер, подобный сегодняшнему, и мы могли бы с тобой побеседовать. Окажи милость и благодеяние и побудь с нами; мы с тобой — гости этого франка, так как он человек благородный».