– А откуда возьмутся твои деньги? – спросил я. – От обычного взимания пошлин. Но ни один торговец не осмелится сюда приплыть, поэтому я должен очистить устье от вражеских кораблей. Это означает, что нужно перебить пиратов, для чего мне нужны команды воинов. Я могу пустить в дело свои личные войска, но их придется заменить в гарнизоне другими людьми.
– Мне нужны корабли, – внезапно вмешался Этельред.
Этельреду нужны корабли? Я так удивился, что ничего не ответил. Работа моего кузена заключалась в том, чтобы защищать Южную Мерсию и отгонять датчан от остальной части его страны, – значит сражаться на суше. А теперь ему вдруг понадобились корабли? Что он задумал? Грести на них через пастбища?
– Я предлагаю, господин король, – улыбаясь, заговорил Этельред уважительным и вкрадчивым голосом, – чтобы все корабли к западу от моста были отданы мне. Они будут к твоим услугам, – он поклонился Альфреду, – а моему кузену пусть отдадут корабли к востоку от моста.
– Это… – начал было я, но Альфред меня перебил.
– Это честно, – твердо проговорил король.
Это было не честно, это было смехотворно. К востоку от моста стояло всего два боевых корабля, а выше моста – пятнадцать. Эти пятнадцать судов находились там потому, что Зигфрид всерьез замышлял большой набег на земли Альфреда, прежде чем мы сами нанесем удар, и мне нужны были эти суда, чтобы очистить устье от врага.
Но Альфреду не терпелось продемонстрировать, что он поддерживает зятя, поэтому король отмел мои возражения.
– Ты будешь пользоваться теми судами, какие у тебя есть, господин Утред, – настаивал он, – и я отдам под твое командование семьдесят моих гвардейцев, чтобы укомплектовать команду одного из судов.
Итак, я должен был выгнать датчан из устья с двумя судами? Я сдался, прислонился к стене и стоял так, пока тянулось обсуждение, вертясь главным образом вокруг пошлин – насколько они будут высоки, и вокруг того, какими пошлинами следует обложить корабли соседних стран. А я снова гадал – почему я здесь, а не на севере, где меч человека свободен и где куда меньше законов и куда больше веселья.
После совещания епископ Эркенвальд перехватил меня в углу. Я застегивал свой пояс с мечами, когда епископ уставился на меня бусинками глаз.
– Ты должен понимать, – приветствовал он меня, – что я был против твоего назначения.
– А я был против твоего, – горько проговорил я.
Меня все еще злило, что Этельреду оставили пятнадцать боевых кораблей.
– Бог вряд ли милостиво отнесется к воину-язычнику, – объяснил новоявленный епископ, – но король в своей мудрости решил, что ты умелый воин.