Зигфрид небрежно махнул рукой:
– Почему бы и нет? Эрик тебя проводит.
За весь день Эрик едва ли проронил пару слов. Он оставался трезвым, как и я, и не присоединялся ни к оскорблениям, ни к смеху.
– Сегодня вечером ты будешь ужинать с нами, – сказал Зигфрид и внезапно улыбнулся, продемонстрировав толику того обаяния, которое я ощутил в нем во время нашей первой встречи в Лундене. – Мы отпразднуем наше соглашение пиром, – продолжал он, – и твоих людей в Тунреслиме тоже накормят. А сейчас можешь поговорить с девчонкой! Ступай с моим братом.
Эрик повел меня и отца Виллибальда к дому поменьше, который охраняла дюжина людей в длинных кольчугах, с оружием и щитами. Было ясно, что там и держат Этельфлэд. Дом стоял недалеко от укреплений лагеря, обращенных к морю.
Пока мы шли, Эрик молчал. Казалось, он почти не замечает нашего присутствия. Он не отрывал взгляда от земли под ногами, и мне пришлось направить его в обход ко́злов, на которых люди острили новые копья. Длинные стружки пахли странно сладко в теплом предвечернем воздухе. Сразу же за козлами Эрик остановился и, нахмурившись, повернулся ко мне.
– Ты сегодня говорил всерьез? – сердито спросил он.
– Сегодня я много что говорил, – осторожно ответил я.
– Насчет того, что король Альфред не хочет платить за госпожу Этельфлэд большую сумму? Потому что она девушка?
– Сыновья стоят больше дочерей, – дал я достаточно правдивый ответ.
– Или ты просто торговался? – горячо спросил он.
Я колебался, не зная, что сказать. Вопрос показался мне странным, ведь Эрик явно был достаточно умен, чтобы видеть насквозь мои слабые попытки сбить цену Этельфлэд. Но в его голосе звучала настоящая страсть, и я почувствовал: ему нужно услышать правду. Кроме того, что бы я теперь ни сказал, это уже не изменит соглашения с Зигфридом. Мы с Зигфридом выпили шотландского эля, поплевали на руки и соприкоснулись ладонями, а потом поклялись на амулете-молоте верить друг другу. Договор был заключен, значит теперь я мог сказать Эрику правду.
– Конечно, я торговался, – ответил я. – Этельфлэд дорога своему отцу, очень дорога. Он страдает из-за того, что с ней случилось.
– Я так и думал, что ты обязан торговаться, – задумчиво сказал Эрик.
Он повернулся и уставился на широкое устье Темеза. Корабль с драконом на носу скользил с приливом к ручью, его весла поднимались и опускались, отражая блеск заходящего солнца с каждым ленивым гребком.
– Сколько король заплатит за свою дочь? – спросил Эрик.
– Сколько будет необходимо, – ответил я.
– Правда? – Теперь голос Эрика звучал сердито. – Он не устанавливал ограничений?