— Вы были на его похоронах?
— Был. Морг, автобус, кладбище и небольшие поминки у него в квартире, где все оказалось перевернуто. Даже пол в нескольких местах разворочен. Сначала дочь думала, что воры побывали. Потом решила, что у отца были приступы белой горячки, ну он и бузил… То же самое и на даче. Перерыто. Ну на даче могли бомжи орудовать. Он и с ними, говорят, пил — не брезговал. Такая вот грустная история, любознательная девушка. Тем более грустная, что Дмитрий Пестряков хорошо начинал. Его повесть «Это было под Вязьмой» гремела в пятидесятых. Его имя то и дело по радио произносили. Такое выпадает на долю не каждому.
— А что ж потом?
— Как говорится, «суп с котом». Остальные его повести послабее были… Романы пробовал писать… Ну, средненькие такие выходили… Слава и заглохла. Но писал, писал. Двоих детей надо было на ноги ставить. Поставил. Сын садится в тюрьму, потом исчезает. Остается дочь. Да и она не остается уходит от отца замуж. Жена умирает. Надергалась с сыном, чего уж тут… Оставаться с ним — верная и скорая смерть.
Он бы, наверное, рассказал мне ещё что-то полезное для меня. Но тут открылась дверь, в комнату не вошла, а словно ворвалась в процессе штурма Людмила Салтыковская, старая тетка с грязно-седыми космочками, в очках, с поджатыми губами.
— Вам звонил Вяткин?
— Нет.
— Как же он не звонил вам, если он говорит, что звонил?! — закричало это странное существо, отряженное историей «вправлять мозги» и тем и этим.
— Я же говорю, мне Вяткин не звонил, — членораздельно повторил старик.
— Но он же сказал?! Он же обещал?!
— Немедленно саблю и коня! — сказала я, обращаясь к ней.
— Какую саблю и коня? — опешила она.
— Ну чтоб сразу в бой! Там и орите, там это уместно! — посоветовала я. — А здесь хватит. Уши болят от вашего хамства.
— А вы кто такая?! — она вытянула голову в мою сторону. — Что вы тут делаете? Откуда?!
— Из «службы спасения». Укрощаю психопатов и психопаток. А теперь не мешайте. Мне надо договорить.
Вот тебе и раз: Салтычиха замерла и тихо вышла за дверь и даже не отлаялась…
— Потрясен! — воскликнул старик с профилем Ланового в роли князя Андрея Болконского. — Так легко обуздать стихию!
— Когда вы в последний раз видели Дмитрия Степановича живым?
От неожиданности и стремительности моего скачка на новую тему старик немного растерялся, но довольно скоро ответил на вопрос:
— Да на кладбище, когда хоронили Михайлова.
— Давайте познакомимся. Меня зовут Татьяна Игнатьева, вот моя визитка. А вас?
— А меня Константин Константинович Ермолаев.
— Пестряков дружил с Михайловым?