Паузин вытащил окровавленный скальпель, положил его на табурет и потянулся к зонду.
– Теперь – самое сложное.
Пальцами левой руки Паузин раздвинул разрез, и Катон увидел красную мышцу. Кровь тут же потекла сильнее.
– Нужно ее остановить. Санитар, уксус!
Его помощник наклонился над Макроном, вынул пробку из маленькой склянки и щедро полил область вокруг разреза, смывая кровь, а затем плеснул уксуса прямо на рану. Макрон дернулся под руками Катона и взревел:
– Проклятье! Это… очень больно…
Он застонал и обмяк, и внутри у Катона все замерло.
– Что такое?
– Всего лишь обморок. И меня это на самом деле не удивляет. Центурион – сильный человек. Многие теряют сознание значительно раньше, от потери крови и боли. Думаю, уксус оказался последней каплей. – Паузин еще больше раздвинул края разреза и осторожно ввел в рану зонд. Сжав зубы, он принялся водить инструментом по кругу, затем кивнул: – Нашел. Прижми края разреза и дай мне экстрактор.
Санитар колебался, и Паузин раздраженно прошипел:
– Вон та штука, с зазубринами.
Держа необходимые инструменты в руках, он посмотрел на Катона.
– Сейчас начинается самое интересное. Думаю, у вас более твердая рука, чем у этого болвана. – Он кивком показал на своего помощника. – Вы не поменяетесь с ним местами, господин? Я должен быть уверен, что рядом человек, на которого я могу положиться в сложной си-туации.
Катон с трудом сглотнул.
– Если я смогу быть полезен.
Он отпустил плечи Макрона, и его место занял санитар. Паузин протянул Катону два тонких инструмента с крючками на тупых концах.
– Мне нужно, чтобы вы раздвинули края раны, так я смогу добраться до наконечника. Не слишком широко, иначе вы причините центуриону вред, но достаточно, чтобы я видел, что делаю. Вам понятно?
– Думаю, да.
Паузин несколько мгновений смотрел на него, затем мягко сказал:
– Он не просто ваш соратник, так ведь? Он значит для вас значительно больше. Друг?
– Лучший, – ответил Катон, – Я познакомился с ним, когда только начал служить в армии.
– Понятно. В таком случае вы должны понять одну вещь: если мы хотим ему помочь, нам нельзя думать о его страданиях. Мы должны сделать все, чтобы его спасти.
– Я понимаю.
– Тогда за дело! Раздвиньте края раны и старайтесь держаться от меня как можно дальше, пока я буду делать все остальное. – Увидев, что Катон колеблется, он кивком показал на рану: – Надрез не будет держаться сам в нужном нам виде.
– Ладно, будь ты проклят…
Катон вытянул перед собой щипцы, прижал концы с крючками к краям разрезанной плоти и растянул их в стороны, открыв мышцы. Паузин тут же полил рану новой порцией уксуса.