Закрыв глаза, Лесли посмаковала вино, насладилась послевкусием.
– М-м, как здорово.
Ее полные губы блестели. Она взглянула на меня слегка застенчиво, как бы ожидая, что я продолжу разговор.
– Рад, что понравилось, – сказал я наконец и мысленно ругнул себя. – Вам помочь?
– Салат готов. Стейки маринуются в холодильнике. Гриль я разожгла, когда услышала, что вы подъехали. Картошка – в духовке. – Достав из холодильника мясо, она сняла с миски фольгу. – Ну, время баек у костра.
– Дамы – вперед.
Стол во дворе уже был накрыт: приборы и свечи в самом центре. Гм, милый штришок. Потягивая вино, я смотрел, как Лесли жарит мясо. Настоящий профессионал: стейки у нее жарились, а не горели.
– У вас здорово получается.
– Мне нравится готовить, особенно стейки. Как вам подать?
– Люблю среднепрожаренный.
– Я тоже так ем. Раньше нравились с кровью, потом пришло коровье бешенство, и я стала прожаривать мясо.
– Коровки были не бешеные, просто устали от человеческой злобы.
Лесли расхохоталась. Улыбка у нее была теплая, как огонь. Она отпила еще вина. В глазах у нее отражалось пламя.
– Я готовлю на пекане и бухарнике.
– Вы точно не бывали в Техасе?
– Определенно.
– Так ведь бухарник оттуда.
– Правда?
– Да. По пути из Мексики стада жевали стебли бухарника. Все семена коровкам переварить не удавалось, вот кое-что и упало в почву Техаса. Вместе с естественным удобрением.
Лесли поморщилась и косо взглянула на меня:
– Так вот откуда у бухарника такой насыщенный аромат. Спасибо коровьим лепешкам по всему Техасу. Или ваша история – чушь собачья?
– Не чушь, а дерьмо, и не собачье, а коровье. К тому же нынешнее поколение бухарника довольно далеко отошло от предков.
– А вы еще тот знаток истории.
– Просто кладезь бесполезной информации.
– Присмотрите за мясом, я принесу тарелки.
В принципе, стейки не подгорали, однако древний хищник во мне – генетический предок – возобладал, и я перевернул куски мяса.
Мы с Лесли пили вино, ели не спеша и болтали, смеялись. Она мне нравилась все больше и больше. Она рассказала о детстве: о ссорах родителей, о том, как однажды отец чуть не ударил мать – замахнулся, но вовремя сдержался, возненавидев себя больше, чем супругу. Через день, когда Лесли вернулась из школы, на кухне ее ждала записка от отца: всего два предложения, дескать, пока, я ухожу. Спустя два года Мур-старший заново женился и переехал в Сиэтл, совершенно перестав общаться с дочерью.
– Может, – закончила она рассказ, – я потому и пошла работать в уголовку. Чтобы научиться, как выследить отца, найти его и спросить, почему он никогда не звонил, даже на день рождения? Хотя со временем стало плевать. – Она пила вино, и голос ее звучал как-то отстраненно, словно озвучка за кадром. – Он хотя бы жив. Когда вы сказали, что вашего отца убили, мне стало жаль…