– Элис, тебе плохо? – встревоженно спросила Дебора.
– Нет, все нормально. Извини, просто…
«У тебя кто-то есть?» – бросила она ему, как полагается романтическим героиням, когда их предают. Она сама этому не верила, просто нужно было что-то сказать. Однако Бен замялся, и Элис поняла, что угадала.
– Неожиданно…
– Да, тут есть над чем подумать, – заметила Дебора.
Элис кивнула, вновь села на козетку и вдруг вспомнила подслушанную в метро фразу, которую записала, чтобы использовать в книге: «Я велела себе надеть трусы большой девочки и сделать то, что должна». Элис устала темнить. Пора надеть трусы большой девочки и встретиться лицом к лицу с прошлым.
– Ты говорила о Клемми, – произнесла она. – Полагаю, она рассказала тебе, что увидела через окно лодочного сарая.
– Да. А потом случилось то, что я себе никогда не прощу. Видишь ли, я все сказала папе. Это я виновата, что он впал в ярость.
Элис нахмурилась.
– Не понимаю, как это связано.
– Ты знаешь, что увидела Клемми?
– Конечно.
– Тогда ты понимаешь, как она смутилась и испугалась. Клемми прибежала ко мне, и я сказала ей, что все улажу. Меньше всего я хотела говорить об этом папе, но в конце концов мне стало его жалко, а на нее я страшно разозлилась. Глупая, наивная идиотка! Лучше бы я промолчала!
Элис была совершенно сбита с толку. Он… она… разозлилась на кого? На Клемми?.. Как, скажите, могло то, что случилось между ней и Беном в лодочном сарае, вызвать припадок буйства у отца, да еще такой сильный, что папа убил Тео? Сердито вздохнув, Элис сложила ладони.
– Дебора, прошу, остановись. День сегодня был долгий, и у меня кружится голова.
– Да, конечно, бедная ты моя сестричка! Хочешь еще чаю?
– Нет, я не хочу чаю. Я хочу, чтобы ты толком рассказала, что увидела Клементина.
* * *
Дебора начала рассказывать, а когда закончила, Элис захотелось встать и уйти из этой красивой гостиной, побыть одной там, где никто ее не потревожит и можно сосредоточиться. Воссоздать в памяти каждую встречу с Беном, каждый разговор, каждую улыбку. Она должна понять, почему ничего не замечала. Как выяснилось, Клемми видела через окно не Элис, а Дебора ничего не знала о влюбленности Элис. Ей и в голову не пришло обвинять Элис в том, что она помогла Бену похитить Тео. У Деборы были свои причины помнить имя садовника.
Элис не стала задерживаться. Сослалась на усталость, пообещала Деборе, что они скоро встретятся, и ушла. В метро сидела неподвижно, переваривала новую информацию, пока эмоции сменяли одна другую.
Господи, какой же она была маленькой, зацикленной на себе дурочкой! Доведенный до отчаяния, тоскующий ребенок, настолько погруженный в свой собственный мир, что не видит ничего вокруг. А Клемми знала, она пыталась рассказать об этом Элис той темной ночью во время бомбежек, но даже тогда, почти десять лет спустя, когда они обе стали взрослыми, а война показала им, почем фунт лиха, Элис была слишком глупой, чтобы выслушать сестру. Боялась, что Клемми увидела ее с Беном и связала это с похищением Тео. Но Клемми не видела Элис и Бена вместе. Элис ошибалась. А что, если она ошибалась насчет судьбы Тео?