– Мы все любили папу, но ты, Элис, его боготворила. Я не хотела тебя разочаровывать. – Она попыталась засмеяться, однако смех прозвучал неестественно. – Господи, можно подумать, я действовала из благородных побуждений. Ничего подобного. – Она тяжело вздохнула. – Элис, я ничего тебе не сказала потому, что ты обвинила бы меня. Решила бы, что именно из-за меня папа пришел в ярость. И ты была бы права. Я бы этого не вынесла.
Дебора заплакала от горя и чувства собственной вины и призналась, что порой спрашивала себя, не потому ли она не беременеет, что это наказание за ее проступок? Элис успокоила сестру. Во-первых, мироздание не действует так прямолинейно, а во-вторых, Дебору вполне можно понять. Она очень любила отца и рассердилась на маму. Откуда ей было знать, во что это выльется?
В этой головоломке так много кусочков, и у всех разные. Только Элеонор знала правду, но она уже ничего не скажет. Сэди Спэрроу не могла понять, как у Элеонор хватило сил простить мужа за то, что он сделал. Пока Сэди разговаривала с Элис, между ними висел невысказанный вопрос: «Неужели она не любила своего ребенка?» Мама обожала Тео, никто из тех, кто ее знал, в этом бы не усомнился. Она горевала всю свою жизнь, каждый год ездила в Лоэннет, однако ни разу не сорвалась на отца. «Любовь не мыслит зла», – сказала Элеонор Деборе перед свадьбой, и в мамином случае это правда. Была еще одна причина, почему мама поддерживала отца. Наверное, винила во всем себя, считала это наказанием за то, что дала отцу обещание – и не сдержала.
Элис снова посмотрела на фотографию. Интересно, как долго длился мамин роман с Беном? Было ли это коротким увлечением или они любили друг друга? Вначале, когда Дебора только сказала об их отношениях, Элис пришла в замешательство. Ее мысли сразу вернулись к тому дню, когда Бен ее отверг. Она спросила, есть ли у него другая, и по промелькнувшей на его лице нежности поняла, что да. Вот только кто она, Элис тогда не знала.
Она представляла, как Бен со своей пассией смеются за ее спиной, и чувствовала себя неимоверно глупой. Сейчас сильные в прошлом эмоции поблекли. Элис было пятнадцать, когда она встретила Бена. Развитая не по годам, но наивная, она влюбилась в первого взрослого мужчину, который проявил к ней интерес, ошибочно приняв доброжелательность за ответное чувство. Теперь понятно, почему мама тревожилась, почему настойчиво предостерегала Элис от увлечения «неподходящими» молодыми людьми.
Элис не испытывала ревности из-за того, что Бен предпочел маму. Разве можно завидовать женщине, которая столько вынесла? Которая тогда была намного моложе, чем Элис сейчас, и уже почти шестьдесят лет покоится в могиле? Это все равно что ревновать к собственному ребенку или к персонажу давно прочитанной книги. Нет, Элис не ревновала, ей было грустно. Она не ностальгировала, в ее чувстве не было ничего необъяснимого. Она грустила потому, что мать несла свое бремя в одиночку. Рассматривая мамино лицо, Элис вдруг подумала, что знает, почему мама выбрала Бена. Он был обаятельным, добрым, заботливым, и его не связывали узы ответственности.