Влюбленные закончили разговор, и Говард торопливо подошел к Энтони, чтобы попрощаться. Настал миг разлуки. До самого вечера Энтони думал, что сказать, когда придет время, однако сейчас слова испарились. Как мало осталось времени, разве все выразишь!
– Береги себя.
– Ты тоже, – ответил Говард.
– А когда все закончится…
– Да, когда все закончится.
Снаружи донесся шум, и они оба застыли.
Вдалеке лаяла собака.
– Говард! – испуганным шепотом позвала Софи. – Dépêche-toi! Allons-y.[27]
– Да, – кивнул Говард, все еще глядя на Энтони. – Нам пора.
Он подошел к Софи, взял сумку, которая стояла у ее ног, закинул через плечо рюкзак.
Собака продолжала лаять.
– Заткнись, – прошептал Энтони. – Пожалуйста, замолчи!
Собака не замолкала. Она рычала, тявкала и, похоже, приближалась к амбару. Теперь снаружи доносились и людские голоса.
Энтони огляделся. Оконный проем слишком высоко, ребенка не вытащишь. Взгляд упал на открытую дверь, которая вела в небольшой чулан, куда не проникал лунный свет. Они забились внутрь и стояли, затаив дыхание и прислушиваясь. Постепенно глаза привыкли к темноте, и Энтони увидел страх на лице Софи. Говард с непроницаемым выражением обнимал ее за плечи.
Петли амбарной двери затряслись, и она со стуком распахнулась.
Ребенок проснулся, тихо залепетал. В их положении не было ничего веселого, но малыш этого не знал и весело смеялся. Его переполняла радость жизни.
Энтони прижал палец к губам, отчаянно показывая, что малыша нужно успокоить.
Софи что-то зашептала в ухо сына, однако от щекотки он рассмеялся еще радостнее. «Какая забавная игра, – словно говорили темные блестящие глаза. – Так весело!»
Шаги приближались, приглушенные голоса звучали громче и отчетливее. Энтони снова прижал палец к губам, Софи прижала малыша к себе, в ее шепоте слышались панические нотки.
Но малютке Луи надоело играть, возможно, он проголодался, и теперь хотел слезть с материнских рук, не понимая, почему она его не отпускает. Лепет перешел в плач, который становился все громче. В мгновение ока Энтони подскочил к Софи, схватил ребенка, отрывая от матери, пытаясь закрыть его маленький ротик ладонью, чтобы малыш замолчал.
Собака уже подбежала ко второй двери, скребла лапами дерево, а Говард обхватил Энтони сзади и оттащил с нечеловеческой силой. Ребенок заливался плачем, собака лаяла, а Говард обнял всхлипывающую Софи… И тут дверная ручка дернулась.
Энтони вытащил пистолет и затаил дыхание.
Дверь распахнулась, и Энтони ослепили лучи фонариков. Он заморгал, инстинктивно подняв руку к лицу. Во мраке стояли двое плотных мужчин. Один из них заговорил по-французски, и Энтони понял, что это месье Дюпон; второй мужчина был в британской военной форме.