– Значит, вы по-прежнему считаете, что мой компьютер взломали? – Обычно ровный голос Флёри дрогнул. – Если вы и в самом деле так считаете, Арман, то почему вы здесь?
Это заставило Гамаша замолчать. Они уставились друг на друга.
– Потому что больше мне не с кем поговорить, – сказал наконец старший инспектор почти шепотом. – Я не могу говорить с женой, с коллегами. Не могу сказать об этом друзьям – не хочу их втягивать. Я мог бы сказать Лакост. У меня было искушение. Но у нее семья…
Его голос смолк.
– А в прошлом, когда дела шли плохо, с кем вы говорили?
– С Жаном Ги, – прозвучало еле слышно.
– Теперь вы один.
Гамаш кивнул.
– Я не возражаю. Мне так даже предпочтительнее, – произнес он покорно.
– Арман, вы должны мне верить, когда я говорю, что мои файлы никто не похищал. Они в полной безопасности. Никто, кроме меня, не знает, о чем мы беседовали. Здесь вы в безопасности. То, что вы сейчас сказали, не выйдет за эти двери. Я вам клянусь.
Флёри продолжал оценивать взглядом человека, сидевшего перед ним. Осунувшегося, печального. Дрожащего. Вот что скрывалось под его невозмутимой наружностью.
– Вам нужна помощь, Арман.
– Мне и в самом деле нужна помощь, но не такая, как вы думаете, – сказал Гамаш, овладев собой.
– Никакой угрозы не существует, – произнес Флёри убедительным тоном. – Вы сами создали ситуацию угрозы в своей голове, чтобы объяснить то, что вы не хотите видеть или признать.
– Мой отдел разгромлен, – сказал Гамаш, снова вспыхнув от возмущения. – Наверное, это у меня воображение разыгралось. Я создавал его годами, принимал отвергнутых другими отделами агентов и делал из них первоклассных следователей, лучших в стране. Теперь они ушли. Вероятно, это все мне кажется.
– Может быть, вы сами виноваты в том, что они ушли? – тихо предположил Флёри.
Гамаш изумленно посмотрел на доктора:
– Вот этого он и добивается – создать у всех такое впечатление.
– Кто «он»?
– Сильв… – Гамаш осекся на полуслове и уставился в окно, пытаясь взять себя в руки.
– Почему вы пришли ко мне, Арман? Чего вы хотите от меня?
– Я пришел не ради себя.
Доктор Флёри кивнул:
– Это очевидно.
– Мне нужно знать, по-прежнему ли вы наблюдаете Жана Ги Бовуара.
– Я не могу вам сказать.
– Это вовсе не вежливая просьба.
– Тот день на фабрике… – начал доктор Флёри, но Гамаш прервал его:
– К тому дню это не имеет никакого отношения.
– Нет, имеет, – возразил доктор, больше не стараясь скрыть нетерпение. – Вы почувствовали, что потеряли контроль, и ваши агенты погибли.
– Я знаю, что случилось, мне не нужно напоминать.
– Но вам нужно напомнить, что это была не ваша вина, – парировал доктор. – Однако вы не желаете этого понимать. Проявляете упрямство и самонадеянность, тогда как вам нужно просто принять случившееся. У инспектора Бовуара собственная жизнь.