– Теперь вы подозреваете меня в нарциссизме?
– Я вижу в своем будущем новый навесной лодочный мотор, – пошутил Флёри. – Продолжайте, старший инспектор.
Но на этот раз Гамаш не улыбнулся. Он подался вперед:
– Что-то происходит. Я знаю, просто не могу доказать. Пока. В Квебекской полиции процветает коррупция, но дело не только в этом. Я думаю, за такими делами стоит один из старших офицеров.
На доктора Флёри слова Гамаша не произвели впечатления. Он остался невозмутимым.
– Вы все время говорите «я думаю», – сказал психотерапевт. – Но рациональны ли ваши опасения?
– Это не опасения, – возразил Гамаш.
– Но и не факты.
Гамаш молчал, видимо подыскивая слова, которые убедили бы собеседника.
– Вы опять о том слитом видео? Вы же знаете, что проводилось официальное расследование, – сказал доктор Флёри. – Вы должны принять их выводы и забыть ту историю.
– Двигаться дальше? – Гамаш услышал в своем голосе намек на обиду, слабое недовольство.
– Вы не можете контролировать такие вещи, Арман, – терпеливо напомнил ему доктор.
– Я говорю не о контроле, а об ответственности. О необходимости занять позицию.
– Рыцарь в белых доспехах? Главное – знать, атакуете ли вы реального противника или ветряную мельницу.
Старший инспектор Гамаш пристально посмотрел на Флёри, потом резко вдохнул, словно от неожиданной боли. Он уронил голову на руки и закрыл лицо. Принялся массировать лоб, ощущая пальцами грубый шрам.
Наконец Гамаш поднял голову и встретил взгляд терпеливых и добрых глаз.
«Боже мой, – подумал Гамаш. – Он ведь мне сочувствует».
– Я ничего не выдумываю, – упрямо сказал он. – Что-то происходит.
– Что?
– Не знаю, – признался старший инспектор, понимая, как неубедительно звучат его слова. – Но это происходит на самом верху. Среди высших чинов.
– И они же, как вы считаете, взломали мои файлы и похитили вашу историю болезни?
В голосе доктора прозвучали покровительственные нотки.
– Не только мою, – ответил Гамаш. – Они похитили файлы всех участников рейда. Всех тех, кто обращался к вам за помощью, кто рассказал вам все о себе. О своих страхах, опасениях. О том, чего они хотят от жизни. О том, что для них важно. О дорожной карте в их головах.
Голос его становился громче, напористее. Правая рука начала дрожать, и он ухватил ее левой и сжал.
– К вам приходил Жан Ги Бовуар. Он сидел на том месте, где сейчас сижу я, и открывал вам душу. Он не хотел, но я приказал ему. Заставил его. А теперь они все знают о нем. Знают, как проникнуть ему в голову, под кожу. Они натравили его на меня.
Тон Гамаша сменился на умоляющий. Он просил психотерапевта поверить ему. Просил хоть одного человека поверить ему.