Жан Ги Бовуар свернул с шоссе на второстепенную дорогу. На заднем сиденье переговаривались старший суперинтендант Франкёр и инспектор Тесье. Бовуар не спросил, зачем им понадобилось в Три Сосны и почему за ними едет фургон без номерных знаков из гаража Квебекской полиции.
Его это не интересовало.
Его задача – вести машину. Делать то, что ему говорят. Больше никаких споров. Он уже знал, что, когда проявляешь рвение, тебе достается. А ему и без того хватало боли. Ее даже таблетки уже не притупляли.
И потому Жан Ги Бовуар сделал единственное, что ему оставалось. Он сдался.
– Но Констанс была последней из пятерняшек, – сказала Рут. – Как ее могла убить одна из сестер?
– А что мы знаем об их смерти? – спросила Мирна. – Ты сама подозревала, что первая умершая из сестер…
– Виржини, – подсказала Рут.
– …не просто упала с лестницы. Ты подозревала самоубийство.
– Ну, это было всего лишь предположение, – сказала старая поэтесса. – В молодости мне казалось, что отчаяние не лишено романтизма. – Она помолчала, гладя Розу по голове. – Возможно, я перепутала Виржини с собой.
– «Но кто тебя обидел так, / что ран не залечить», – процитировала Клара.
Рут открыла рот, и несколько мгновений все думали, что она все-таки ответит на этот вопрос. Но ее тонкие губы снова сомкнулись.
– Что, если ты ошибалась насчет Виржини? – спросила Мирна.
– Какое это теперь имеет значение? – проворчала Рут.
– Это имело бы значение, – вставил Габри, – если бы Виржини на самом деле не падала с лестницы. В этом и заключается их тайна? – спросил он у Мирны. – Она не умерла?
Тереза Брюнель снова повернулась к окну. Она позволила себе окинуть взглядом комнату, тесный кружок людей, поглощенных историей о призраках. Но ее внимание привлек звук с улицы. Звук приближающейся машины.
Его услышали все. Первым прореагировал Оливье, он быстро подошел к окну и встал рядом с Терезой.
– Это всего-навсего Билли Уильямс, – сообщил он. – Приехал на ланч.
Все расслабились, но не совсем. Напряжение, вытесненное историей, вернулось.
Габри подбросил еще два полена в печку. Им всем вдруг стало зябко, хотя в комнате было тепло.
– Констанс пыталась сказать мне что-то, – продолжила Мирна, снова подхватывая нить рассказа. – И сказала. Сказала, но мы не знали, как связать это воедино.
– А что такого она нам сказала? – спросила Рут.
– Ну, например, она сказала тебе и мне, что любила играть в хоккей, – напомнила Мирна. – Что брат Андре обожал хоккей. Что они одной командой играли против соседских детей.