– Я надеюсь, не «О святая ночь», – сказала Констанс. – Не уверена, что я готова для этого[3].
Габри рассмеялся:
– Нет. «Гуронская рождественская песня». Вы ее знаете?
Он пропел несколько тактов старинной квебекской песни.
– Мне нравится, – кивнула Констанс. – Но ее теперь никто не поет.
Впрочем, не стоило удивляться тому, что в этой маленькой деревне она нашла нечто почти утраченное остальным миром.
Констанс попрощалась, и под восклицания «À bientôt!»[4] они с Мирной пошли к ее машине.
Констанс включила двигатель, чтобы прогрелся. Для игры в хоккей на пруду было уже темновато, и дети уходили с площадки, брели по снегу на коньках, опираясь на клюшки.
Констанс поняла: либо сейчас, либо никогда.
– Мы тоже играли, – сказала она, и Мирна проследила за ее взглядом.
– Играли в хоккей?
Констанс кивнула:
– У нас была своя команда. Нас тренировал отец, а мама за нас болела. Это был любимый вид спорта брата Андре.
Она поймала взгляд Мирны. «Так, – подумала она. – Дело сделано». Наконец-то ее грязная тайна раскрыта. Когда она вернется, у Мирны будет тысяча вопросов. И Констанс знала, что теперь она сможет на них ответить.
Мирна проводила подругу взглядом и больше не вспоминала об этом разговоре.
– Подумайте хорошенько, – произнес Арман Гамаш нейтральным голосом.
Почти нейтральным. Но во взгляде его умных карих глаз никакой нейтральности не было.
Их взгляд был жестким, холодным. Непреклонным.
Гамаш смотрел на агента поверх полукруглых очков и ждал.
В комнате для совещаний воцарилась тишина. Шуршание бумаги, дерзкое, пренебрежительное перешептывание – все стихло. Даже веселое переглядывание прекратилось.
Все уставились на старшего инспектора.
Инспектор Изабель Лакост, сидевшая рядом с ним, обвела взглядом собравшихся агентов и инспекторов. Шла еженедельная летучка отдела по расследованию убийств Квебекской полиции. Обычно они собирались для того, чтобы поделиться идеями и информацией по расследуемым делам. Если прежде такие летучки были продуктивными, то теперь Лакост стала их побаиваться.
И если у нее возникали такие ощущения, то что уж говорить о старшем инспекторе?
Впрочем, трудно было сказать, что думает и чувствует шеф.
Изабель Лакост знала его лучше, чем кто-либо из присутствующих. Она вдруг с удивлением поняла, что дольше всех служила под его началом. Остальных людей из старой гвардии перевели либо по просьбе, либо по приказу старшего суперинтенданта Франкёра.
А сюда стали направлять всякую шваль.
Самый успешный в стране отдел по расследованию убийств был уничтожен, умелые детективы заменены на ленивых, наглых, некомпетентных громил. Впрочем, таких ли уж некомпетентных? В качестве детективов – безусловно, но в этом ли состояла их работа?