Некоторым анекдотам следователь ухмылялся: «Придумывают же, суки!» но продолжал требовать признания в подготовке «терактов» и в создании подпольной организации.
Двоюродный брат на очных ставках выглядел сытым, лишь несколько печальным, курил папиросы «Казбек» и просил Сережу не губить себя, их семьи и чистосердечно раскаяться: «Родина нас простит».
Наконец, следователь показал оформленные по всем правилам ордера на арест жены и старшей дочери Сергея.
— Если признаешься, сию же минуту, при тебе порву. А будешь, гад, выгребываться, сегодня же ночью их приволокут. И потянут как твоих соучастниц. Вот когда они тебе спасибо скажут… твою мать! Когда мы с них стружку снимать начнем и докажем, что это ты их заложил!
Сергей согласился все подписать. Ордера были демонстративно порваны в клочки. Следователь дал ему папиросу и заговорил вполне добродушно:
— Вот так бы давно. А то и себя и нас мучаете. Доводишь. Вы думаете, мне нравится кулаки отбивать о ваши кости? А так и вам, и нам, и государству — польза. Враг обезврежен. Вы же оба с брательником вражины самые что ни есть. Это же факт. Но теперь за чистосердечное признание и вам будет легче… Органы учтут.
Сергея и его разоблачителя судило заочно ОСО, каждый получил по четвертной — 25 лет — по трем пунктам 58-й статьи: 8-я — террор, 10-я антисоветская пропаганда, 11-я — контрреволюционная организация.
— Тот болван потом узнал, что за платину ему больше десятки и не корячилось. И считался бы хозяйственником, указником, а не врагом народа. Он чуть умом не тронулся. Локти кусал. Его жена после свидания ходила к моей Лиде, говорила: он в отчаянии, умоляет простить, хочет писать Генеральному прокурору, Верховному суду, самому Сталину. И надеется, гнида, что я тоже писать буду. Маком! У меня с ними вроде как джентльменское соглашение. Я подписал, что им нужно, а они не тронули мою семью и меня отправили сюда, на шарашку, мозгами шевелить, руками помогать, а не на каторге доходить, не на Воркуту, не в Магадан. А что будет, если я начну писать жалобы? Да пиши хоть Сталину, хоть в горкомхоз, хоть в правление общества глухонемых…
Сергей понравился мне с первой встречи. Статный, осанистый, с открытым, смелым взглядом серых глаз из-под высокого лба. Говор образованного питерца, но бывалого, владеющего языками цеха и канцелярии, митинговой трибуны и окраинной пивнухи. Он судил обо всем решительно.
— …Лучший русский художник — Маковский. Кто может в этом сомневаться? Невежда или сноб, который придуривается, что ему больше нравится какой-нибудь Врубель и абстрактная мазня…