– Какие еще опечатки? – рявкнул Жослин, которого уже начинало охватывать раздражение.
– Жосс, не мог бы ты говорить не так громко?! – сердито проворчала Лора.
– Опечатки – это ошибки, появляющиеся из-за оплошности наборщиков. Они, когда набирают текст страницы, иногда случайно делают орфографические ошибки.
Мари-Нутта, взгляд которой загорелся надеждой, уставилась на Бадетту с разинутым ртом. А Бадетта продолжала:
– Это было бы для Мари-Нутты весьма полезным опытом. Я могла бы обеспечить ее жильем: в моей квартире есть свободная комната. Я вообще-то привыкла жить одна, но мне было бы очень приятно, если бы кто-то составил мне компанию.
– Нет, ни в коем случае! – отрезал Жослин.
– Папа, если бы сейчас нужно было решать, соглашаться или нет, то решал бы вообще-то не ты, – покачала головой Эрмин. – Я сказала «если», потому что об этом не может быть и речи. Тошан присоединится к нам на берегу Перибонки, когда вернется из Франции, и я ему пообещала поехать туда дней через десять. Бадетта, мне жаль, что приходится отвергать это предложение, но я отнюдь не хочу расставаться с одной из своих дочерей. Мы ведь и так уже разрешили Мукки устроиться на работу в магазин по продаже сыров в городе Ла-Бе на все лето, и нам теперь придется скучать по нему до октября.
– Ты, несомненно, права, моя дорогая, – сказала Лора. – Тем не менее дети растут, и им необходимо получать жизненный опыт, в том числе и опыт работы. Подчеркиваю, что это касается как юношей, так и девушек, а то мой супруг, похоже, мечтает вернуться в прошлое – в те времена, когда женщины занимались лишь тем, что возились у кухонной плиты или же нянчили детей.
– Хм, а чем еще ты занималась? – огрызнулся Жослин.
– Я? Ты осмеливаешься спрашивать меня, чем еще я занималась? Я… я… я вообще-то помогала Эрмин делать карьеру. Также напоминаю тебе, Жосс, что я руководила заводом «Шарлебуа» в Монреале после того, как овдовела. И если бы у меня не было деловой сметки – например, в игре на бирже, – мы бы сейчас жили в нищете.
Лоранс, в отличие от всех остальных, не проявляла ни малейшего внимания к данному разговору. Она мечтала о том, чтобы уединиться в Большом раю, между лесом и рекой. Это было идеальное место для того, чтобы рисовать акварели, на которых изображались бы птицы или пейзажи. Там, правда, она уж точно не видела бы Овида Лафлера, который несколько раз встречался ей на улицах Роберваля.
– Мама, я тебя умоляю! – неожиданно воскликнула Мари-Нутта, заставив свою сестру-близняшку вздрогнуть. – Подумай хоть немного над предложением Бадетты. Ты ведь ей доверяешь, а я знакома с ней еще с тех пор, когда была маленькой девочкой. Я могла бы остаться в Квебеке на месяц – до того, как вернется папа.