– Туда мы и пойдем!
Они разошлись в разные стороны. Эрмин же в это время слушала выступление директора:
– Сегодня, в этот замечательный летний вечер, я с удовольствием приветствую здесь прекрасную птичку, вернувшуюся в родные края, – нашего Снежного соловья, певицу Эрмин Дельбо.
Раздавшиеся аплодисменты заставили его ненадолго замолчать, а затем он снова заговорил восторженным тоном:
– Мы не забыли об ужасах войны, которые омрачили жизнь людей по всему миру. Многие из нас утратили кого-то из близких им людей. Не миновала подобная участь и мадам Эрмин Дельбо. Тем не менее после долгого уединения в глубине леса в окружении близких людей и после рождения прелестной маленькой дочки наша дорогая знаменитость возобновила свою успешную деятельность: она выпустила новую пластинку и съездила на гастроли в Европу. Добавлю также, что половина прибыли, полученной от этого концерта, будет передана Красному Кресту и потрачена им на сирот войны. Так пожелал Соловей из поселка Валь-Жальбер.
Буря приветственных возгласов и аплодисментов заглушила его последние слова. Занавес бесшумно раздвинулся, и сцену залил свет прожекторов. Они осветили лишь ее центр, в результате чего взору присутствующих предстал сияющий силуэт, находящийся в этом центре. Остальная часть сцены скрывалась в полутьме. Эрмин повернула лицо к публике, которую она сейчас совсем не видела, потому что ее ослепил яркий свет прожекторов. Скрипки играли музыку арии «Я жила для искусства, я жила для любви» из знаменитой оперы «Тоска» не менее знаменитого Пуччини.
Маленький мальчик, находившийся в одной из лож, затопал ногами от восторга. Затем он положил свою ручку на руку индианки монтанье лет тридцати. Индианка повернулась к нему и прижала указательный палец к губам.
– Не балуйся, Констан!
– Мама красивая, очень красивая…
– Ну конечно. Тихо, она поет.
Мадлен, как и вся остальная публика, вела себя очень беспокойно. На ее лице – обычно бесстрастном – появилось выражение восхищенного удивления. Золотой голос Снежного соловья звучал все громче. Он был сильным, чистым, нежным, звонким, звучным, тягучим, и было просто невозможно не задрожать от волнения, сильного и неудержимого. Такое волнение испокон веков охватывает людей, когда они сталкиваются с чем-то идеальным.
Искусством я жила, любовью,
Зла никому не причиняла!
Я помогала всем несчастным,
Которых в жизни я встречала.
Я, веря в Бога всей душою,
Его в молитвах прославляла.
И на алтарь, к святыням в храме,
Цветы с поклоном возлагала…
[4]Мадлен, услышав за спиной какое-то шуршание, обернулась. К своему превеликому удивлению, она увидела, как в ложу заходят Лора и Жослин Шардены, а вслед за ними – Лоранс и Мари-Нутта, дочери-близняшки Эрмин. Они все четверо, выразительно показав своей мимикой, что извиняются за то, что опоздали, тихонечко заняли свободные места в ложе. Констан, обрадовавшись тому, что снова видит своих бабушку и дедушку и сестер, издал восторженный возглас.