Человек во фраке передал микрофон директору программы.
— Вы только что слушали профессора Саламендера, владеющего секретом древней мудрости, седьмого сына седьмого сына…
Проигрыватель воспроизвел несколько тактов «Баркаролы», после чего диктор объявил о тридцати минутах джазовой музыки и замурлыкал какую-то чушь, видимо, создавая соответствующую атмосферу.
Мне все это не понравилось, и я вышел из радиостудии. В лифте я оказался вместе с профессором Саламендером. От него сильно пахло виски, и он что-то бормотал себе под нос.
Выйдя из гостиницы, я взял такси. У Сэнфорда я был всего раз или два вместе с отцом и смутно помнил адрес.
— Вас высадить у входа для прислуги? — спросил таксист, когда мы подъехали к дому.
— Высадите меня у парадного подъезда. Я не коммивояжер и не торгую страховыми полисами. И подождите меня, я не задержусь долго.
Особняк, построенный еще отцом теперешнего Сэнфорда, состоял из двух десятков комнат. Нелепые башни по фасаду придавали ему вид средневекового замка. Территория, на которой расположился особняк, занимала целый квартал. Здесь был миниатюрный сад в японском вкусе, теннисные корты и плавательный бассейн, в свое время оберегавшие юного Алонзо Сэнфорда и его приятелей от тлетворного влияния улицы. Отвратительный запах с фабрики резиновых изделий достигал сюда только в те дни, когда дул сильный и устойчивый южный ветер.
Дверь мне открыла горничная, негритянка в белой наколке, белом фартучке.
— Мистер Сэнфорд дома?
— Сейчас узнаю. Как прикажете доложить?
— Скажите, Джон Вэзер, сын Д. Д. Вэзера.
Горничная провела меня в вестибюль и указала на стул. Я сел, положив шляпу на колени. Девушка быстро вернулась.
— Мистер Сэнфорд ожидает вас в библиотеке, — сообщила она.
Когда я вошел, Сэнфорд читал или делал вид, что читает. Он сейчас же отложил книгу на широкий подлокотник кресла, предварительно заложив очки между страницами. За десять лет он почти не постарел, однако поднялся с кресла с некоторым усилием. На нем был шелковый халат с красным вельветовым воротником. Он двинулся навстречу, протягивая руку Только вблизи я обнаружил, что лицо у него стало тоньше и суше.
— Боже мой! Джонни Вэзер! По такому случаю нужно обязательно выпить! Ты стал таким взрослым, что тебе, конечно, можно уже пить, — по-отечески закудахтал он.
— Может быть, немного лимонада. Я только кажусь большим, а лет мне еще не так много.
Сэнфорд снова улыбнулся, показывая тщательно подобранные искусственные зубы.
— Сколько же тебе сейчас лет? Подожди, подожди… Двадцать?
— Двадцать два. Иначе говоря, я уже достиг совершеннолетия и могу воспользоваться правом на получение наследства.