— Не начинайте разговаривать со мной, как мачеха. Ведь вы ненамного старше меня.
Она засмеялась, но лицо ее осталось неподвижным.
— Видимо, я ошиблась, говоря о вашей нелюбезности. Но все же я принадлежу к прошлому поколению… Простите..
Она отправилась к бару, находящемуся в углу, а я снова обвел взглядом комнату. Бар был устроен еще отцом, но все остальное было полностью переделано. Плотные светлые шторы на окнах, низенькая мебель, причудливо расставленная на огромной площади отполированного до блеска пола, девственно белые стены и мягкое скрытое освещение, казалось, наполняли комнату воздухом и делали потолок выше, чем он был в действительности. Единственной старомодной деталью, еще сохранившейся здесь, были раздвижные двери в столовую. От всех этих перемен комната показалась мне нежилой.
Миссис Вэзер подала бокал с виски, в котором было немножко содовой воды и много льда.
— За любезность! — подняла она свой бокал белой, все еще красивой рукой. Возможно, что я ошибался, определяя ее возраст, но, во всяком случае, она была не старше тридцати пяти лет.
— За женщин, которые привыкли не полагаться только на любезность, ответил я.
— А вы, видимо, довольно приятный мальчик, — заметила она, взглянув на меня и пригубляя бокал.
— Вас тоже никак нельзя назвать типичной мачехой. Или, может быть, в детстве я начитался сказок братьев Гримм?
— Сомневаюсь. Каковы ваши планы, Джон?
— Как это ни странно, но я приехал сюда с намерением обратиться к Д. Д. с просьбой о работе. После демобилизации из армии пока еще нигде не устроился, и…
— Разве вы не знали, что его нет в живых?
— До сегодня не знал. После того, как мама ушла от него, мы потеряли всякую связь с ним, и я почти забыл, что у меня когда-то был отец. И все же в течение последних двух лет, находясь в армии, вновь стал вспоминать о нем. Я не пытался связаться с ним, но думать о нем не переставал. В конце концов решил приехать сюда и поговорить с ним, но… опоздал.
— Вам, конечно, следовало бы приехать раньше. Он часто вспоминал о вас. Вы могли хотя бы написать ему.
— Что же он говорил обо мне?
— Он любил вас и часто, размышляя вслух, спрашивал себя, что стало с вами. Выражал опасение, что ваша мать научит вас ненавидеть его.
— Она пыталась, но не преуспела в своем намерении. Должен заметить, однако, что я прекрасно понимаю ее.
— Да?!
— Конечно. Отец возненавидел ее за то, что она нашла в себе достаточно сил бросить его, а сам даже не пытался найти нас.
— Почему она оставила его, Джонни? Ваш папа не рассказывал мне об этом.
Мне не нравился слащаво-сентиментальный оттенок, который она пыталась придать нашему разговору, и я резко ответил: