– Что у него крупные финансовые неприятности! – выдал Борщевский. – Возможно, за ним кто-то охотится.
– Как это понимать? Расскажите все же, какие факты заставляют вас так думать?
– Не переношу сплетен и доносов! – надув худые щеки, проговорил Василий Илларионович.
– Как я вас поддерживаю! – подхватил Гуров. – Так что за факты?
– Однажды он пришел в… не совсем в своем обычном состоянии. Я даже подумал, что он заболел или выпил, хотя он вообще не пьет. Я видел, что его что-то мучает, что он вроде хочет завести разговор, но не знает, с чего начать. Тогда я сжалился над ним и сам пригласил в кабинет для беседы. Илья немного ошарашил меня. Он спросил, может ли сделать что-то для кафедры, чтобы получить крупное денежное вознаграждение. Но что я мог предложить? – развел руками завкафедрой. – Наш факультет финансируется из рук вон плохо! Крупные гранты получают экономисты, программисты, математики, физики, юристы. А мы – кому мы нужны? Хуже нас, по-моему, живут только историки. Увы, наука, не имеющая, как считают, прикладного значения, никого не интересует! Сейчас стараются развивать лишь те предметы, которые могут принести доход. Но ведь это глубоко неверный подход! Вот, к примеру, Древний Рим…
– А сам Илья пояснил вам, на что ему крупная сумма?
– Он привел аргумент, который я не счел серьезным и правдивым. Сказал, что стыдится перед своей невестой, которая происходит якобы из обеспеченной семьи, что не может предложить ей ничего достойного.
– И вы не поверили ему?
– Нет, конечно. Если девушка не понимает тебя, не разделяет твоих взглядов и интересов, значит, с ней нужно расставаться немедленно, потому что она категорически не подойдет в качестве спутницы жизни! Это будет не семейная жизнь, а мучение! Вы напрасно улыбаетесь, я прожил долгую жизнь и знаю, что говорю!
– Я совсем не иронизирую над вами, – отозвался Гуров, который действительно улыбался, но лишь горячности и искренности, с которой Борщевский отстаивал свои взгляды. Старичок отличался непосредственностью и идеалистическим подходом к жизни, что, хоть и было само по себе похвально, все же находилось далековато от реальности. – Но Илья мог считать по-другому. Почему вы решили, что у него большие проблемы и что он в опасности? Или это вы фигурально выразились, имея в виду, что он встал на опасный путь меркантилизма? – не сдержавшись, позволил себе сыронизировать Лев.
– Я уверен, что над ним нависла угроза. Понимаете, как бы вам объяснить… Глядя на него, я ощущал это прямо материалистически! Вы знаете, что мысль материальна? Так вот, опасность тоже!