— И сколько у тебя жен?
Броджешор возмутился.
— Вы зачем меня берете? — спросил он. — Воду таскать? Этим я и буду заниматься, а о себе распространяться не стану.
— Госпожа рани! — закричала Панчкори. — Этот брахман не слушается меня! Не желает отвечать на мои вопросы!
— Выпори его! — посоветовала Ниши из соседней комнаты.
В комнату тут же вошла прислужница и положила возле Панчкори пучок длинных гибких прутьев. Панчкори взяла в руки прут и, закусив нижнюю губу, два раза с растяжкой ударила им брахмана.
— Видел? — спросила она Броджешора.
Тот усмехнулся.
— Ну хорошо, — сказал он. — Спрашивайте, я отвечу.
— Меня больше не интересует, кто ты такой, — промолвила Панчкори. — Зачем мне это знать, если я не пушу тебя к себе на кухню? Скажи, что ты вообще умеешь делать?
— Что прикажете, то и сделаю.
— Воду носить умеешь?
— Нет.
— Дрова рубить?
— Тоже нет.
— А на рынок ходить?
— Приблизительно представляю, как это делается.
— Приблизительно не годится. Обмахивать опахалом умеешь?
— Умею.
— Возьми тогда это опахало, — приказала Панчкори, — и освежай меня.
Броджешор взял великолепное опахало, сделанное из хвоста яка, и стал энергично махать им.
— А ноги растирать ты умеешь? — спросила Панчкори.
Предусмотрительный Броджешор решил угодить своей разговорчивой хозяйке, рассчитывая таким путем добиться расположения разбойницы и освободиться из плена.
— Растирать ноги такой красавице, как вы, одно удовольствие, — сказал он.
— Тогда покажи свое искусство, — велела Панчкори и положила свою ногу с окрашенной охрой ступней ему на колено.
Что оставалось делать Броджешору? Отступать было поздно — он сам согласился. Волей-неволей он приподнял ногу хозяйки и стал ее массировать.
«Как же скверно все вышло, — подумал он. — Придется потом совершить очищение. Ну да ладно, лишь бы выбраться отсюда».
Но Панчкори не унималась.
— Госпожа рани! — крикнула она. — Зайди сюда ненадолго!
Броджешор услышал, как рани вошла в комнату, и опустил ногу.
— Почему же ты перестал? — со смехом спросила Панчкори, на этот раз своим естественным и очень знакомым Броджешору голосом. От неожиданности он сначала просто оторопел, а потом набрался смелости и приподнял платок, прикрывавший ее лицо. Панчкори звонко рассмеялась.
— Что такое? — вскричал пораженный Броджешор. — Шагор, это ты?
— Да, я, — со смехом ответила она. — Не какая-нибудь там речка, озеро или пруд, а самое что ни на есть настоящее море — шагор. Ты огорчен? Но почему же? С каким удовольствием ты только что растирал ногу чужой женщине, а когда я сказала, что заставлю тебя массировать мою ногу, ты пришел в ярость — помнишь? Вспылил и уехал, бросил меня одну! Но все-таки я своего добилась и клятву свою сдержала. Доказала-таки тебе, что я дочь брахмана. Теперь поступай, как тебе угодно. Хочешь — бросай меня, а нет — возьми к себе.