Входит секретарь.
Секретарь. Проходчик Илья Буторин. Говорит, что вы по телефону…
Фурегов. Да, да, пускай войдет. (Секретарь выходит.)
Безуглый(потирая руки). Ситуация…
Входит Илья.
Фурегов(встречает Илью так же вежливо, как и Василия, не более сдержанно и даже суховато). Прошу, Илья Максимович, прошу. (Здоровается с Ильей за руку.) Здесь у тебя родственная встреча.
Илья. Вижу.
Василий(встает). Так у меня, собственно, больше ничего…
Фурегов. Сиди, сиди, Василий Максимович. Надеюсь, брат секреты свои от тебя не прячет. (Василий садится.)
Василий. А я, признаться, в них не особенно и нуждаюсь. О своем деле голова болит.
Илья(садится на указанное Фуреговым место, обращается к Фурегову). В понедельник с утра мы с Иваном Петровичем машину отрегулировали. Всю смену в понедельник, вчера и вот сегодня действовала безотказно.
Фурегов. Надолго ли?
Илья. Думаю, да.
Фурегов. И что же ты хотел?
Илья. Это уже старый вопрос, Николай Порфирьевич. Но мы никак не можем его решить. Дайте мне возможность работать с агрегатом в трех-четырех забоях.
Фурегов. Гм-м… А знаешь ли ты, Илья Максимович, что думают о твоей машине рабочие?
Илья. Рабочие у нас разные…
Фурегов. А вот передовые рабочие, стахановцы… Вот, к примеру, как на это дело смотришь ты, Василий Максимович?
Василий. Да я уж… Не хотел бы я тут…
Фурегов. Ох ты, братец ты мой! Где же твоя принципиальность?
Василий(глядя в сторону). Не очень я верю в эту штуковину.
Фурегов. Почему же ты не веришь?
Василий. Больно уж она сложная. А мне руками дай на перфоратор нажать, тогда и душа на месте. Тоже и многозабойное бурение. Дело хорошее, только до него ли нам, когда для одного забоя запасных буров бывает в обрез.
Фурегов(Илье). Слышал?
Илья. Для меня это не новость.
Фурегов. Заметь, говорит передовой рабочий, стахановец… А если послушать рядового…
Илья. Должен заметить, что Василия Буторина я ни передовым, ни даже рядовым не считаю. Человек смотрит назад, а не вперед…
Безуглый. Ну, ну, позвольте, дорогой товарищ… Мы знаем его, как лучшего производственника, как мастера скоростной проходки.
Илья. Дешевая реклама.
Безуглый. А пресса?
Илья. Дутая фигура. Медвежья сила — и ни капли творчества. (Василий, в замешательстве, встает.) Его просто сделали знаменитостью. Вы опекаете его, Николай Порфирьевич. Он ходит к вам жаловаться, как только замечает, что его поставили в равные с другими условия. Иждивенец начальства, а не стахановец. Соревнование для него все равно, что спортивный бег. Дайте ему то, что даете другим рабочим, и уже через неделю его слава лопнет, как мыльный пузырь. Уж я-то его знаю лучше вашего: мы живем под одной крышей.