– Чувачок, – презрительно поковырял он пальцем мою куртку, – это ж сплошной «совпаршив»! Давай так: никаких «кулибиных» с липовыми «лейблами». Сведу тебя в места.
Места – это «комки» или комиссионки. Я-то, дурачок, и слыхом о таких не слыхивал. Туда иностранцы и свои, приехавшие с загранки, сбагривали фирменное тряпье. Самая знаменитая – на Загородном. Как зашел и увидел толкотню – все перебирают старые тряпки, – хотел сразу же уйти, но Фокс крепко держал меня под локоть:
– Подожди, салага! – И внушительно подмигнул полному розовощекому продавцу с бабьим лицом.
– Это Вася, – зашептал он мне жарко на ухо. – Запоминай. Если покачает головой, значит, дело швах, ничего интересного не «закопал».
Вася тем временем почти незаметно кивнул.
– Что значит, не закопал? – Мы с Толиком выдвинулись вперед, тот, не глядя, срывал с вешалок какие-то вещи.
– Закопать, чувачок, значит, приберечь что-нибудь стоящее специально для тебя.
– Друг твой? – Я еще раз посмотрел на Васю, который, казалось, совсем о нас забыл, что-то объясняя нервной женщине в узкой красной юбке.
Толик проследил за направлением моего взгляда:
– На баб потом будешь глазеть. А Васька мне не друг, вот еще, я ему каждый месяц парносы ношу.
– А? – я уставился на него совсем уж неприлично.
– Денюжки, кровные, трудовые, так понятнее? – зашипел на меня Толик, толкнув в освободившуюся примерочную. – Жди!
Я сел на табуретку, рассеянно посмотрел на кучу набранной Толиком, похоже, женской одежды. В соседней кабинке девушка быстро избавилась от ботиков, оставшись в чулках «нейлонках». Я замер – видна была только ступня – высокий подъем и тонкая щиколотка. Капроновые чулки, это знал даже я, были большой редкостью – и моя мать, и Пирогова пользовались хлопчатобумажными изделиями. А Лали Звиадовна однажды при мне попросила у Зины Аршининой пару светлых волос из ее гривы – заштопать дырочку. Ее собственные иссиня-черные для этой цели явно не годились. Услышав их обмен репликами на кухне, я тогда еще посмеялся про себя: вот же женская солидарность в действии, какие все-таки глупости! Но теперь мне было не до смеха – впору сглатывать слюну, глядя на ножку в соседней кабинке, вроде обнаженную, а все-таки не совсем.
– Простите, задержался с вашим размером, – услышал я высокий мужской голос. – Много народу, сами понимаете.
– Конечно, – это уже Толик, вальяжно. – Давайте наш размер.
Дверь в кабинку приоткрылась: Толикова рука появилась и снова исчезла, а у меня оказались те самые синие штаны, которые я видел на американских парнях на фестивале. Я не без труда их натянул.