— Ну, нар-род! — выругался Потанин, вернувшись из посёлка.
— Какой народ? — не понял я.
— А такой! — зло ответил Потанин и нервно, словно сомневаясь: уж не оставил ли он водку в посёлке, стал искать её в рюкзаке.
— Чего раскипятился-то? — не понял его и Мишка.
— А ты помолчи! — прикрикнул он на него и, достав бутылку водки, снял с неё пробку зубами.
Уже выпив, он всё ещё не мог успокоиться.
— Ведь им, чувырлам косоглазым, что ни дай, всё не то, — сердито продолжал он. — Дом — вот он, рядом. Русский дурак тебе поставил. Сиди в нём и пей свой вонючий чай. А он: скус не тот! Ах, ты, харя! Скус ему не тот!
— Да кто харя-то? — уже рассмеялся Мишка.
— А ты помолчи! — снова прикрикнул на него Потанин.
Я давно заметил: когда Потанин не в духе, он Мишке всегда затыкает рот.
— Да что случилось?! — рассердился и я.
— Ха! — зло рассмеялся в ответ Потанин. — Случилось! Чаю ему, видите ли, с костра надо! Спрашиваю: «Харя, почему не дома чай кипятишь?» А он: «Скус не тот!» Да тебя, чувырла, для скуса-то сначала отмыть надо! — и, кажется, немного успокоившись, сделал вывод: — Не-е, тунгусы — они и есть тунгусы.
— Каждому своё, — заметил я.
— Ну, не скажи! — снова вздёрнулся Потанин. — Со своим-то они давно бы хвост откинули. Только на нас и держатся.
Мишка этого не вытерпел.
— Любая нация, — твердо заявил он — имеет право на собственное существование.
— Нация — да, а тунгусы — нет! — обрезал Потанин, снизойдя, наконец, и до ответа Мишке.
И тут мы увидели, как к костру со связкой вяленого хариуса, шаркая стоптанными торбасами, подходит старый и, похоже, уже до костей высохший якут. Глаза у него слезились, а рука, в которой он держал связку с хариусом, тряслась.
— Вот он, твой народ! — расхохотался Потанин.
Подойдя к нам, якут несмело, словно боялся, что его прогонят, предложил;
— Рыбка хос? Кусай.
— Водки, что ли, захотел? — грубо перебил его Потанин.
— Зачем водыка? Водыка не нада, — ответил якут.
— Ну, так и вали отсюда! — послал его Потанин.
Услышав это, Мишка взорвался.
— Не смей так! — крикнул он.
Похоже, от обиды за якута он готов был Потанина ударить.
Обиделся на Потанина и якут.
— Зачем обижай? Обижай не нада, — сказал он.
И, оставив хариуса, побрел обратно в посёлок.
— Получил?! — уколол Потанина довольный Мишка. — Харя-то не он, а ты.
— А это мы, студент, посмотрим! — расхохотался Потанин и крикнул якуту: — Эй ты, иди сюда!
К сожалению Мишки и моему тоже, якут вернулся. Когда он пил, у него тряслись не только руки, но и голова.
— Якута молодец! — кричал Потанин и хлопал его по спине.
— О-о, водыка скусна! — заискивающе хихикая, отвечал ему якут.