Затем он сразу перевел разговор на рельсы сугубого практицизма.
— Я хочу вас обрадовать, капитан Блейк, — произнес он со снисходительной улыбкой. — Как только вы передадите нам свои дела в Риге, мы перебросим вас в Лондон. У нас есть соответствующие возможности. Вы сделаете вид, что вам грозил арест и вы бежали. Вы начнете работать на нас в Англии.
— Но я не собираюсь в Лондон, — сказал я. — Мне полезнее находиться здесь.
— Не хотите рисковать? — иронически спросил Эдингер. — Спокойнее оставаться с победителями?
— Думаю, что здесь я буду полезнее, — уклончиво ответил я. — На мое место пришлют кого-нибудь другого, и еще неизвестно, захочет ли он сотрудничать с вами.
— Хорошо, — великодушно сказал Эдингер. — Мы вернемся к этой проблеме, когда получим доказательства вашей лояльности.
— Каких доказательств вы хотите? — настороженно спросил я. — Я уже обещал свое сотрудничество…
— Вот мы и хотим доказательств этого сотрудничества! — воскликнул Эдингер. — Связи и агентура, агентура и связи — вот что нужно от вас! Только это можем мы принять от вас в уплату за вашу жизнь и наше доверие.
И здесь я совершил ошибку, посчитав Эдингера глупее, чем был он на самом деле: я пообещал познакомить гестапо со всеми своими агентами, имея в виду своих девиц, тем более что немцы имели о них, как я безошибочно предполагал, очень хорошее представление.
— Когда? — строго спросил Эдингер. — Когда мы получим вашу сеть?
Я мог составить список своих девиц за полчаса, но решил придать этой работе солидный характер.
— Я дам список своих агентов… через три… нет, скажем, через четыре дня.
— Хорошо, я буду ждать, — серьезно сказал Эдингер. — С этого дня двери моего дома открыты для вас. Сегодня двенадцатое… Тринадцатого, четырнадцатого, пятнадцатого… шестнадцатого я жду вас у себя.
Эдингер нажал кнопку звонка.
— Мюллера с документами, — приказал он появившемуся и тут же исчезнувшему адъютанту.
Затем Эдингер загадочно посмотрел на меня.
— Я хочу показать вам, что значит работать в германской разведке, — внушительно сказал он. — Нет людей великодушнее немцев!
Мюллер не замедлил появиться.
Это был весьма солидный господин, с белесыми волосами, напомаженными бриллиантином, в роговых золотистых очках и в черном мундире, плотно облегавшем его упитанную фигуру и еле сходившемся на выпиравшем животе.
— Господин Мюллер, наш главный кассир, — представил его Эдингер.
Господина Мюллера сопровождал еще какой-то чиновник, но его господин Эдингер не нашел нужным представлять.
— Вы принесли? — осведомился Эдингер, ласково взглянув на Мюллера.