Вернувшиеся из бани застали Мельникову в прекрасном расположении духа.
– Мальчики, – проворковала она, – я на секунду. Умыться, подмыться – и к вам. Колян, мясо на решетку выложила, можешь ставить. Пока готовится, по пивку.
Совершенно естественно, что непривычного к пошлости Гольцова затошнило: сразу же расхотелось и мяса, и пива. Он посмотрел на Николая Николаевича, пытаясь определить его реакцию, но Мельников был воплощенное спокойствие и невозмутимость. Эти Жанкины прибаутки, видимо, его абсолютно не трогали, он просто пропускал их мимо ушей, делая то, что считал необходимым.
– Дверь в парилку не забудь закрыть, чтоб до завтра осталось, – напутствовал жену Николай Николаевич, инспектируя стол. – А чего сало не нарезала?
– Нарезала, – огрызнулась Жанна. – Холодильник открой, слепота куриная.
Сняв очки, Мельников укоризненно посмотрел на Жанну, но ничего не сказал и обратился к Гольцову:
– И вот так, Анатолий, у нас всегда. Не успеешь в бане кайф поймать, как тебе его в твоем же доме и сломают.
– Не гунди, Колек, – пропела Жанка и, прихватив банное полотенце, проскользнула в дверь.
– С легким паром! – крикнул ей вдогонку Анатолий и уселся ровно на то место, где совсем недавно восседала Мельникова.
– Пива хотите? – предложил Николай Николаевич и включил аэрогриль. – Конечно, по-хорошему бы надо шашлык жарить на улице, но после бани как-то не хочется. Все-таки ленив стал современный человек. Казалось бы, сделай два шага: вот мангал, вот дрова, можно угли из печки вытащить, чтоб не ждать. Но нет. Мы пойдем другим путем… Кстати, а где ваш телефон, который вы так оберегали? Звонил?
Гольцов поискал взглядом трубку, обнаружил ее лежащей на камине и проверил вызовы: «Анюта моя».
– Аня звонила, – доложил он Мельникову. – И писала: «Толя, я дома. Ложусь спать. Не перезванивай, у меня все в порядке. Целую».
– О чем я вам и говорил! – торжествующе отозвался Николай Николаевич: «Не перезванивай. Целую».
– А что в этом особенного? – Анатолию стало тревожно.
– Что? – ухмыльнулся Мельников. – Напугались?! (Гольцов нервно сглотнул.) Не бойтесь, Анна Викторовна у вас не по этой части. Образцовая жена. Так ведь? – Анатолию снова послышалась в голосе Николая Николаевича ирония. – Можете не отвечать, дорогой мой человек. И так вижу: вы ревнивец и подкаблучник одновременно. Ваша супруга может вами гордиться! – Мельников осклабился.
– Вами тоже, – промычал Гольцов в ответ.
– Хотя я не ревнивец, – тут же внес коррективы Мельников, – я сторонник усиленного доверия.
– Усиленного доверия? – переспросил Анатолий. – Это как?