Тина опустила голову к тарелке.
– Ты – знаешь что? – вздохнула Лиза, – Ты уже, как я понимаю, долго тут отшельничала. И вроде как расслабилась, помирать собралась. У меня такое было. В прошлой жизни. Бывало – накроет, так все выходные и пролежу. И хорошо еще, если слезы были. А то и без слез, лицом к стенке. Ваську родители забирали. А я и упражнялась. В медитации. Ничего хорошего. Только хуже делалось. Поэтому ты это дело оставляй и начинай жить дальше. Ешь-ешь. Я тебе еще подолью.
– Спасибо тебе, Лиз, – произнесла Тина, чувствуя, как камень, давно уже поселившийся у нее под сердцем, мягчеет и перестает давить на нее своей тяжестью.
Лизка кивнула, хлебая борщ.
– Знаешь что, Красносельцева? Я тебе так скажу. Вот по-честному. Как старому члену семьи. Я всегда тебе завидовала. Мне не нравится вот эти все рассуждения про зависть белую – зависть черную. Ты моя лучшая подруга, черной зависти не было, зла не было. Но – хотелось, чтобы устраивалось у меня в жизни, как у тебя. То есть, может, это была и не зависть, а хотелось с тебя брать пример. У тебя легко все получалось. И ловко так, словно ты и усилий никаких не делаешь. Все хиханьки да хаханьки, а смотри: и в университет поступила сама собой, и замуж вышла, и все такое прочее. Я все время тобой любовалась. Вот! Ты была для меня образцом. И Лушка твоя – в ней столько любви и сочувствия. Это от тебя. Не от Юры твоего ледяного, а от тебя. И что я тебя сейчас прошу: пожалуйста, приходи в себя, будь мне снова примером. Жизнь такая… Кто его знает, как и что в ней повернет. Радуйся, что все так. Если он такой гнилой оказался, то – радуйся! Смотри сколько времени ты потеряла. Лежала одна, а столько вокруг интересного! Хочешь – я тебе путевку на Мальдивы куплю? Полетишь, продышишься, а? Вернешься свежим огурцом! Мы с Женькой и Васькой летали – полный восторг!
– Не, на Мальдивы не хочу, – качнула головой Тина, – Видеть никого не могу. И лететь далеко.
– До Мальдив тебе еще плыть да плыть, – согласилась Лиза, – Тебе бы в парикмахерскую сходить. Сделать стрижечку, маникюр, педикюр, массаж лица. Это всегда бодрит. Сходишь? Ради меня, а? Ради Лукерьи своей? Ну?
– Схожу, – твердо пообещала Тина, – Завтра же и пойду. Спасибо тебе, Лиз. Я… я сама знаю, что пора мне возвращаться. Я уже так залежалась, что – за чертой была. Вот – совсем недавно, еще какой-то час назад была за чертой.
– Бог, значит, правду-то видит! Столкнул нас с Лушкой сегодня, – вздохнула Лиза.
– Видит, видит, – подтвердила Тина, – И мельницы Божьи мелют медленно, но неуклонно.