Жоржетта между тем вернулась из кухни. Она успела снять пальто, облачиться в блузу в красную и синюю клеточку, переобуться в тапочки и повязать на голову розовую косынку.
Летуару же грезились субретки в мини-юбках, в черных чулках, в туфлях на шпильках и со щедрым декольте. У него, как обычно, зачесались руки выставить Жоржетту за дверь. И, как обычно, он от этого воздержался: с его вечным невезением по женской части у него были все шансы нарваться на еще более страшную уродину, променять шило на мыло. И лишиться даже того немногого, что он имел. Потому что работа у Жоржетты спорится, этого у нее не отнимешь. Так что если во всем искать и светлую сторону, стоит согласиться, что трудолюбие и чистоплотность — не самые бесполезные качества для служанки.
— Я могу прибрать в спальне?
— Валяйте.
«Будь я материалистом, в слове „служанка“ главным для меня был бы корень. Мне же в нем явственнее всего слышится окончание женского рода. Несомненное доказательство того, что я идеалист».
Так размышлял Летуар, готовя себе завтрак. Чашка повторяла округлость женской груди. Длинный фаллос ножа вонзился в податливую мякоть хлеба. Молоко поднялось белой пеной. Летуар выключил газ и предался сладостным мечтаниям о том, как он проведет сегодняшний вечер.
У каждой свои достоинства и недостатки. Белокурая Бетти — профессионалка высокого класса, но на языке у нее одни деньги. У грузчицы — самый монументальный круп на бульваре Батиньоль, но у нее что-то посвистывает при каждом выдохе. Длинноносая славится одной своей штукой, которая просто-таки сводит с ума, но у нее всегда такой донельзя скучающий вид. Лолотта и Пепе работают дуэтом, и обе на редкость изобретательны, но обладают досадной склонностью прыскать со смеху в самый неподходящий для этого момент.
Так размышлял Летуар, макая в обжигающий кофе свой длинный и твердый круассан, когда в дверь вдруг зазвонили.
Поначалу он решил, что это почтальон. Но почтальон всегда звонит дважды, а сейчас звонок надрывался многократными нетерпеливыми трелями.
Летуар положил свой враз обмякший круассан на стол. Звонок явно не сулил ничего хорошего.
С тряпкой в руке на пороге возникла Жоржетта, с бесстрастностью вокзального информатора объявила, что кто-то звонит в дверь, и замерла в ожидании дальнейших указаний.
— Сходите взгляните, кто там.
Пока она удалялась, глаза Летуара по собственной инициативе и повинуясь стойкому условному рефлексу устремились на те части ее ходильных приспособлений, что выступали из-под клетчатого передника, но сам Летуар остался недвижим, напряжен и обращен в слух.