А Маред не станет королевским юристом. Она вообще никем не станет, потому что хочет быть только правоведом, другой судьбы ей не нужно, да вот только и сама она никому не нужна, ни одному человеку на свете. И можно учиться хоть до обмороков — без десяти тысяч за семестр это бесполезно.
«Что же вы со мной делаете? — хотелось ей закричать. — Почему так несправедливо, так обидно и больно жить? Кому-то балы, восхищенные взгляды и весь мир в подарок, а мне мозоли на пальцах, красные от бессонницы глаза и работа с утра до ночи и с ночи до утра. Да и той не дают!»
А даблион… Старый золотой кругляшок — и семестр учебы на другой чаше весов. Вот так вот просто, за один гадкий поступок, от которого потом самой будет стыдно и противно, семестр оплачен! А там она бы выкрутилась как-нибудь!
Маред поморгала. Слез не было, глаза просто горели от усталости.
— Почему вы сами не возьмете? — прошептала она, ища хоть какой-то повод, чтобы отказаться, и уже понимая, что сдалась. — Если это так просто…
— А не хочу владельцу врать, — весело сказал Оршез, глядя на нее понимающим взглядом. — Он же сразу заподозрит. Спросит: «Ты?» А я прямо-то соврать не смогу. Вот если у кого-то купить-забрать, то и дело совсем другое. Ты потерял, я нашел. Какие претензии? Вот не поверишь, дорогуша, я ведь честно хотел выкупить. Немалые деньги предлагал. Уж куда побольше десяти тысяч. Ну что она ему? Безделушка! А мне для коллекции… Впрочем, дорогуша, это уже тебя не касается. Твое дело маленькое. Войти в нужный дом, открыть замок — я тебе кодовые цифры скажу — и принести мне монетку. Ну что, поладили?
Маред глубоко вдохнула, как в детстве, перед прыжком в ледяную воду. Стены библиотеки еле заметно мерцали и плыли вокруг, подмигивали блеском позолоченных корешков. Решись — и мир станет совершенно иным, как и ты сама. Откажись — и всю жизнь, набирая бумаги в какой-нибудь конторе, будешь корить себя за упущенную возможность. Что же вы со мной делаете? Изабель, Оршез, ректорат Университета… Я же просто хочу жить и исполнить свою мечту! Даже не в подарок ее получить, а заработать. Собственным умом, трудолюбием, терпением… Я учиться хочу. И выбраться из Западного района, с его вездесущими тараканами, портовой вонью и вечной постылой овсянкой.
— Десять тысяч, — проговорила она, слыша свой голос со стороны, как чужой. — Никаких чеков, только наличные. Принесете в людное место, я скажу — куда.
— Вот и отлично, дорогуша. Вот и договорились!
Оршез с издевательской галантностью отодвинул перед ней кресло, подал руку, от которой Маред дернулась, как от мохнатого амбарного паука — со страхом и гадливостью.