Ближайшими соседями первых испанских колонистов были племена апачей, навахо (территория современного штата Техас), юты (штат Юта) и каддо (Техас, Луизиана, Арканзас и Оклахома). Были изданы законы, запрещавшие учить индейцев обращению с лошадьми, особенно верховой езде. Однако испанские колонисты нередко все же использовали труд рабов-индейцев, приставляя их к лошадям в качестве конюхов.
Если прислушаться к словам американских романистов, может создаться впечатление, будто индейцы, лихие укротители мустангов, всегда были такими: сразу могли ловко накинуть лассо на выбранную лошадь и, вскочив на нее без седла, за пару минут укротить и сделать послушной. Но это не так. Наивно думать, будто индейцы отловили первых своих лошадей из числа мустангов сами и самостоятельно научились на них ездить. Лошадь всегда крупнее и физически сильнее человека, и укрощать ее подобным образом, да еще и не имея опыта верховой езды, опасно для жизни. Возможно, у кого-то из читателей возникнет вопрос: а как же древние индоевропейцы? Все-таки лошадь не родилась сразу одомашненной, кто-то должен был первым и поймать живых особей, и попробовать на них ездить… Но здесь есть два возражения: во-первых, как мы уже говорили, предки домашней лошади сильно отличались от нее, в том числе были меньше ростом, меньше по массе и, следовательно, физически слабее. Мустанги же — это потомки сбежавших и одичавших лошадей испанских конкистадоров. По своему происхождению это лошади испанского корня. Конечно, жизнь на воле, отсутствие селекции и естественный отбор изменили их, и в действительности это не те изящные кони, каких показывают в кино, — но все же и до лошади Пржевальского как наиболее близкого дикого родственника домашней лошади им далеко. Во-вторых, наверное, не случайно первым типом использования лошади (кроме употребления в пищу) все-таки была упряжная езда, а не верховая. Попытке взобраться на спину лошади предшествовала попытка надеть на нее ярмо и привязать к нему постромками волокушу или повозку. В таком случае человек не доверяет лошади свою жизнь в такой степени, в какой это бывает во время езды верхом. Первые в истории человечества всадники, видимо, имели дело с домашними лошадьми — то есть менее агрессивными к человеку и, скорее всего, уже приученными как минимум к уздечке.
История конного дела американских индейцев в каком-то смысле повторила историю конного дела в Евразии. Изначально индейцы охотились на мустангов как на дичь и употребляли конину в пищу. В одной из легенд апачей рассказывается о том, как на подаренных им коней индейцы садятся задом наперед, — таким образом, коллективная память этого племени сохранила времена, когда езда верхом вызывала у них трудности. Примечательно, что даже позднее, освоив верховую езду, индейцы редко пытались приручать мустангов, хотя по приключенческим романам может создаться обратное впечатление. Скорее всего, индейцы-конюхи, знакомые с азами ухода за лошадьми, угоняли их у испанцев, но это были животные, наверняка прошедшие заездку. Поначалу с лошадьми у индейцев было много проблем: они часто болели, получали травмы по вине неумелых всадников, у кобыл нередко случались выкидыши. Но со временем индейцы научились и содержать животных лучше, и использовать бережнее, и лечить. Они практиковали табунное содержание, конюшен не было. Табуны обычно паслись в нескольких километрах от лагеря.