Они просчитались. Как бы не были быстры ноги вурда, лошадки скакали резвей, а до лесной опушки им предстояло пройти добрую версту по ровной открытой местности. К тому же мешала стерня, прокалывающая даже толстые ступни вурдов.
Казалось, что уйти не удалось почти никому. Лавина конного полка настигла врага ещё на полпути к спасительной лесной завесе. Вслед княжеской коннице бросились и те, кто находился в домах.
– По коням! – заорал от соседнего дома Рваный. – Бегом этих стервецов не догонишь!
Борис вывел аргамака, вскочил в седло и присоединился к преследованию, но уже на скаку вдруг почувствовал, что упоение боем куда-то ушло. Не тянуло его в рубку лихую, не пьянил вид вражеской крови, и прежняя злость сменилась усталостью. Конь почувствовал настроение седока, приотстал, и княжич в дальнейшем только наблюдал за развязкой облавы, освещаемой, кстати вышедшей из-за тучи яркой луной.
Небольшая ватага вурдов рванулась чуть в сторону и сумела, потеряв нескольких товарищей, прорваться сквозь смертоносную мельницу сабельных ударов дружинников Слепня. Борису показалось, что ушло может пять или шесть нечестивцев. Но воевода, соскочив с коня, бросил с досадой:
– Дай бог, половину порубили. Остальные ушли.
***
Едва рассвело, народ вывалил на уборку вражеских тел. Борис безуспешно попытался разыскать Боюна, но зато встретил, наконец, Петра и Румянца, и отправился вместе с ними осматривать поле битвы. Воевода оказался прав. Потерь вурды понесли не так уж и много. По крайней мере, гораздо меньше, чем казалось во время ночного боя. Они насчитали в поле не более двух десятков трупов. Ещё, может быть, дюжину нападавшие потеряли в домах. Остальные ушли.
Дружинники привязывали убитых врагов за ноги к лошадям и, волоча тела по земле, стаскивали их в общую, отрытую только что селянами яму. Туда же бабы ребятишки сносили найденные отдельно головы и прочие обрубки.
Борис только теперь смог во всех подробностях разглядеть ночных противников. Одевались они, как правило, в меховые куртки и кожаные штаны. Мех встречался разный, у кого какой. Попадались куртки из лисы, волка, реже из медведя или рыси. Одежда повидала, судя по всему, не одну зиму – мех местами повылез, зияя проплешинами, местами свалялся, засалился. Так что не сразу и отличишь, какой именно зверь его раньше, до вурда, носил. Рукава были короткими до локтей. Из рукавов торчали мускулистые волосатые руки. Волосатые – не то слово, лучше сказать мохнатые. Такие же мохнатые ноги торчали из коротких, опускающихся чуть ниже колен, штанов. Штаны видимо шились из лосиной или оленьей кожи. Обуви вовсе никакой не было – все вурды ходили босыми.