Александр Белаш
H А Ш Д О М
Каково в дому, таково и самому.
(русская поговорка)
Ученые уже все исследовали - и инфузорий, и слонов, и пятна на Солнце, и дырки в сыре; осталось только взвесить душу и вычислить дату Страшного Суда. Зная о такой дотошности ученых, невольно удивляешься как же так случилось, что целые области мироздания остались не обсосаны головастыми умниками и не запротоколированы, хотя речь идет не о каком-то запределе, а о повседневном, повсеместном и довольно заурядном. Hапример, научного внимания избежал мир человеческого жилища, мир квартиры в многоквартирном доме, где большинство российских ученых обитает с рождения до погребения.
Почему ученые так дружно и старательно уклоняются от изучения этого таинственного, полного чудес и загадок места - непонятно, но тем лучше - значит, я буду первым.
Как и почему расположены дома в кварталах - вам расскажут градостроители, из чего и как они сделаны - поведают архитекторы; я же займусь начинкой этих серых, бурых или туалетно-кафельных сооружений.
Во-первых, уже сам по себе каждый наш дом - ярко выраженная индивидуальность. Его лицо составляют жильцы, и в этом слиянии характеров количество так явно переходит в качество, что мы слышим "Ты к пьяному дому не ходи!" или "Да у них весь дом сволочной!".
У пьяного дома на лавке спит алкаш, на алкаше спит рыжий кот. Рядом идет хмельной базар или происходит вялая драка. У пьяного дома в постоянной боевой готовности пасется пяток похмельных, подстегивая себя воспоминаниями о вчерашнем. Обязательно в пьяном доме есть урод; если его нет, он будет приходить со стороны для полноты комплекта.
Сволочной дом чаще всего заселяется выходцами из деревни с названием Гнидовка. Какой-нибудь Федор Потаскухин сбегает оттуда в город на завод, становится мастером и постепенно наводняет цех кланами Потаскухиных, Паскудиных и Hегодяевых. Гнидовцы, испокон веку состоящие в близком к скотоложеству перекрестном блуде - мелкий, округлый народец с черепной броней дюймовой толщины и хитрожопостью вместо ума; они построили кооперативный дом и сладострастно выжили из него облисполкомовскую лимиту, оставив одного по фамилии Выхристюк, как близкого по духу. Они не прочь стянуть что-нибудь у соседей, но щепетильны вплоть до линчевания относительно своей собственности.
Рядом со Сволочным и Пьяным стоит (и часто - не единственный!) дом, Из Которого Выносят. Пока у других домов беснуются дети и гадят собаки, дорожки вдоль дома ИКВ через день усеиваются еловыми ветками и потоптанными тюльпанами. Всхлипы духового оркестра заразительны наслушавшись Шопена, соседние дома один за другим подхватывают эстафету, и ящичная мебель с рюшечками по ребру покидает подъезды все чаще; наконец, число ярко обитых ящиков становится предметом мрачноватой гордости - и на лавках у подъездов загибают пальцы по числу отъехавших за город на последний пикник. Отдельные дома (как истребители - трафаретные черепа) несут титулы своей исключительности - Раковый Дом (все вам точно скажут, что его кирпичи - из обкладки реактора), Дом Удавленников (сродни Пьяному, но рангом выше). Где-нибудь непременно стоит Боярский (или - Блатной) дом со спутниковыми антеннами и кодовыми замками на подъездах, но белье там развешивается на балконных рогульках так же по-цыгански, как и в Пьяном доме.
