Другое дело «кинто», беспечные на вид, но сами себе на уме, и торговавшие, чем придётся. Этакие герои тифлисских улиц, праздношататели, не гнушающиеся ни мошенничеством, ни воровством, а проще говоря, проходимцы. От них все беды и недоразумения, случающиеся с приезжими.
На перекрёстках улиц сидели важные толстые мирзы — публичные писцы. Перед каждым стоял узенький деревянный ящичек с перьями, бумагой, чернильницей и ножичком.
Когда коляска выехала за город, солнце уже стало припекать, пришлось поднять полог.
Между Тифлисом и Коджорами несколько раз в день ходили почтовые и частные дилижансы. Первые отправлялись от почтовой станции, а вторые — от Эриванской площади. Но самый ранний из них пускался в путь только в восемь часов утра, что, естественно, не устраивало ни Ардашева, ни Толстякова.
В Коджоры можно было ещё добраться и по горной тропе верхом. Эта дорога тянулась всего десять вёрст, но была опасна не столько из-за рельефа местности, сколько из-за участившихся случаев разбоя. Дабы избежать нежелательных встреч, путешественники нередко пользовались услугами провожатого, своеобразного телохранителя, которого здесь именовали словом «чапар».
Шоссированная дорога миновала Сололакскую гору, затем спустилась в Табаханский овраг и после нескольких зигзагов, у почтового столба с отметкой «13», достигла селения Табакмелы.
Вскоре, через три или четыре версты, встретился экипаж с возницей, но без пассажира. Извозчики перекинулись между собой двумя фразами и разъехались.
Проехав всего десять саженей, кучер неожиданно остановил коляску и на ломанном русском языке пояснил, что дальше путь закрыт, поскольку горный завал только что перекрыл шоссе в самом узком месте, где лошади даже не смогут развернуться. Потому дальше ехать он не может. По его словам, в данной ситуации до Коджор можно было добраться лишь по пешей горной тропе, пролегавшей по отлогому склону чуть выше верховой дороги. Этот путь был самый короткий.
— Что ж, в таком случае, мы пойдём пешком, — решительно заявил Ардашев.
Отдав вознице два рубля, путники вкарабкались вверх.
Действительно, на высоте пяти саженей проходила тропинка. Когда миновали заросли терновника, взору путешественников предстала страшная картина: несколько огромных кавказских собак, рыча, рвали чьё-то уже бездыханное тело.
— Оставайтесь на месте! — скомандовал присяжный поверенный Толстякову, и, вынув из-под пиджака браунинг, решительно зашагал в сторону, где разыгрывалась кровавая драма.
Завидев новую жертву, три лохматых чудовища, словно соревнуясь друг с другом в скорости, кинулись навстречу. Клим Пантелеевич стал спиной к скале и, держа левую руку на уровне горла, хладнокровно прицелился. Раздались три выстрела, следующие один за другим. Первый пёс покатился кубарем, второй, скуля, завертелся на месте, третий упал на грудь и, точно пригвождённый к земле, испустил дух. Адвокат сделал несколько шагов, вскинул пистолет и вновь произвёл два выстрела. Четвёртая собака завалилась на спину и из её пасти хлынула кровавая пена. А последняя, визжа от боли, забилась в кустарник. Ардашев раздвинул ветви и спустил курок. Раздался выстрел. И только теперь он подошёл к растерзанному человеческому телу.