Наливали сами — прислугу из кабинета барон удалил:
— Слишком у них длинные языки… А новостей много. Императрица летом сего года приблизила к себе Анну Танееву. Да вы должны знать её. Дочка главноуправляющего Его Императорского Величества канцелярии Александра Сергеевича Танеева и Надежды Илларионовны Толстой. Праправнучки фельдмаршала Кутузова.
— Конечно, знаю. Особенно хорошо — её деда по матери, участника русско–турецкой войны генерал–лейтенанта Иллариона Толстого.
— В январе прошлого года она «получила шифр» и я, по просьбе… не помню уже чьей, назначил её фрейлиной, в обязанности которой входило дежурить на балах и выходах при императрице Александре Фёдоровне. Вот тогда, видно, она и глянулась государыне. Всё лето они музицировали в четыре руки за роялем, чаще всего наигрывая «Лунную сонату», всегда умилявшую до слёз нежную душу императрицы… Да это бы ещё ладно, — не поленился подойти к двери и запереть её. — Первого ноября, во вторник, Николай принял у себя какого–то уродливого.., пардон, юродивого… За текущие три дня я всё о нём узнал. Трепов по моей просьбе расстарался. Некий Гришка Распутин. Крестьянин села Покровского, Тобольской губернии.
«Императрица давно искала молитвенника из народа, — внимательно слушал министра Рубанов, — как бы эта встреча не обернулась ещё одной дружбой… Иоанн Кронштадский для венценосной четы слишком суров, а духовник слишком мягок. Ежели императрица изредка повысит на кого–нибудь голос, и спрашивает у него — большой ли грех совершила, то, как правило, получает ответ: «Дьявол не пьёт, не курит, не прелюбодействует, но всё равно он — дьявол».
— … Где–то в Киеве, на богомолье, его встретила Милица, жена великого князя Петра Николаевича и её сестра Анастасия, после развода с герцогом Лейхтербергским, вышедшая замуж за двоюродного дядю царя великого князя Николая Николаевича…
— Длинного, — наполнил рюмку Рубанов. — А супруги их: черногорка номер один — Стана, и черногорка номер два — Милица.
— При дворе именно так и называют, — засмеялся Фредерикс, закусывая коньяк долькой шоколада. — Так вот, — продолжил повествование. — Они остановились в подворье Михайловского монастыря и заметили странника, колющего дрова. Тот пристально посмотрел на дам, отчего у них затряслись поджилки — об этом мне Николай Николаевич поведал, и поклонился им. Завязался разговор и знакомство. Богомолец показался дамам очень интересным — рассказывал о своих странствиях по святым местам, и они пригласили его навестить их в Петербурге.
— От таких предложений, разумеется, не отказываются даже безграмотные мужики, — высказал своё мнение Рубанов.