– Отлично, – сказал полковник. – Это показывает, что он человек прилежный, даже если он уже исписался.
– Все мы люди прилежные, – сказал Gran Maestro.
– Кто в чем.
– Пойду выясню, что у нас сегодня из мясного.
– Выясните как следует.
– Я человек прилежный.
– И к тому же чертовски рассудительный. Когда Gran Maestro отошел, девушка сказала:
– Он прекрасный человек, я рада, что он тебя любит.
– Мы с ним друзья, – сказал полковник. – Надеюсь, у него найдется для тебя хороший бифштекс.
– Есть один отличный бифштекс, – сообщил, возвратившись, Gran Maestro.
– Возьми его, дочка. Меня все время кормят бифштексами в офицерской столовой. Хочешь с кровью?
– Да, пожалуйста, с кровью.
– Al sangue,[39] – заявил полковник. – Как говорил Джон, объясняясь с официантом по-французски: crudo[40], blue[41], а проще говоря – с кровью.
– Значит, с кровью, – повторил Gran Maestro. – А вам, полковник?
– Эскалоп в сладком винном соусе и цветную капусту в масле. Если найдется, дайте еще артишок с уксусом. Тебе что к мясу, дочка?
– Картофельное пюре и салат.
– Не забывай, что ты еще растешь.
– Да, но я не хочу расти слишком или не там, где надо.
– Тогда все, – сказал полковник. – Как насчет fiasco[42] вальполичеллы?
– Мы не держим вина в fiasco. У нас ведь первоклассная гостиница. Вино мы получаем в бутылках.
– Совсем забыл, – сказал полковник. – А помните, оно стоило тридцать чентезимо литр?
– А помните, как на станциях мы швыряли из эшелонов пустыми бутылями в жандармов?
– А возвращаясь с Граппы, побросали под гору оставшиеся гранаты!
– И те, кто видел взрывы, решили, что австрийцы прорвали фронт, и как вы перестали бриться, и мы носили fiamme nere[43] на серых тужурках, а под тужуркой серый свитер.
– И как я напивался до того, что даже вкуса вина не различал! Ну и бедовые же мы были ребята, – сказал полковник.
– Еще какие бедовые, – сказал Gran Maestro. – Просто головорезы, а вы были из нас самый отпетый.
– Да, – сказал полковник. – Это верно, мы были головорезы. Ты уж нас прости, дочка, ладно?
– А у тебя не осталось фотографии тех лет?
– Нет. Мы тогда не снимались, кроме того раза, с господином д'Аннунцио. К тому же большинство из нас плохо кончили.
– Кроме нас двоих, – сказал Gran Maestro. – Ладно, пойду присмотрю за бифштексом.
Полковник задумался – теперь он снова был младшим лейтенантом и ехал на грузовике, весь в пыли, на лице его были видны только стальные глаза, веки были красные, воспаленные.
«Три ключевые позиции, – вспомнил он. – Массив Граппы с Ассалоне и Пертикой и высотой справа, названия которой не помню. Вот где я повзрослел, каждую ночь просыпаясь в холодном поту, – мне все снилось, будто я не могу заставить своих солдат вылезти из машины. И зря они вылезли, как потом оказалось. Ну и ремесло!» – В нашей армии, – сказал он девушке, – ни один генерал, в сущности, никогда не воевал. Для них это занятие непривычное, поэтому наверху у нас не любят тех, кто воевал.