– А генералы вообще воюют?
– Ну да, пока они еще капитаны или лейтенанты. Потом это выглядело бы просто глупо. Разве что отступаешь, тогда волей-неволей приходится драться.
– А тебе много пришлось воевать? Я знаю, что много. Но ты расскажи.
– Достаточно, чтобы наши мудрецы причислили меня к разряду дураков.
– Расскажи.
– Когда я был мальчишкой, я дрался против Эрвина Роммеля на полпути между Кортиной и Граппой, которую мы тогда удерживали. Он был еще капитаном, а я исполнял обязанности капитана, хоть и числился всего младшим лейтенантом.
– Ты его знал?
– Нет. Я познакомился с ним только после войны, когда нам можно было поговорить. Он оказался человеком приятным, мне он понравился. Мы вместе ходили на лыжах.
– А ты много знал немцев, которые тебе нравились?
– Очень много. Больше всех мне нравился Эрнст Удет.
– Но ведь они так подло поступали!
– Конечно. А разве мы всегда поступали благородно?
– Я не могу относиться к ним так терпимо, как ты, – ведь это они убили моего отца и сожгли нашу виллу на Бренте! Мне они никогда не нравились. Особенно с того дня, как немецкий офицер у меня на глазах стрелял из дробовика по голубям на площади Святого Марка.
– Я тебя понимаю, – сказал полковник. – Но, пожалуйста, дочка, пойми и ты меня. Когда убьешь так много врагов, можно позволить себе быть снисходительнее.
– А сколько ты убил?
– Сто двадцать два верных. Не считая сомнительных.
– И совесть тебя не мучит?
– Никогда.
– И дурные сны не снятся?
– Нет, дурные не снятся. Странные снятся все время. После боя я всегда дерусь во сне. Чаще всего вижу какую-нибудь местность. Ведь для нашего брата главное – какой попадется рельеф. Вот об этом и думаешь во сне.
– А меня ты никогда не видишь во сне?
– Стараюсь. Но не могу!
– Надеюсь, портрет тебе поможет.
– Будем надеяться, – сказал полковник. – Напомни мне, чтобы я вернул тебе камни.
– Ты нарочно хочешь меня огорчить?
– У меня есть свои скромные правила чести, и они мне так же дороги, как нам обоим наша любовь. И одно не может существовать без другого.
– Но ты бы мог мне иногда уступать.
– А я тебе и уступаю, – сказал полковник. – Ведь камни пока у меня в кармане.
К ним подошел Gran Maestro, сопровождая бифштекс, эскалоп и овощи. Их нес парнишка с гладко прилизанными волосами, он плевал на всех и на все, но из кожи лез вон, чтобы стать хорошим младшим официантом. Его уже приняли в члены Ордена. Gran Maestro ловко разложил еду, с уважением и к ней самой, и к тем, кто ее будет есть.
– На здоровье, – сказал он. – Открой-ка эту бутылку вальполичеллы, – обратился он к парнишке, который поглядывал на них глазами недоверчивого спаниеля.